– Прекратите! – требует она.

Товарищи по команде устремляют взгляды на нее, но один из них направлен явно ниже ее лица. Она шагает к Заклинателю.

– А ты, – требует она, – не пялься, а не то я запихну твои беличьи хвосты тебе в глотку.

Она готова терпеть сексистское отношение от съемочной группы (понятно, что ее грудь способствовала тому, что ее выбрали для участия в шоу), но не от Заклинателя, самого неприятного из участников.

До этого момента Заклинатель не считал Биологичку объектом для нападок, а просто с удовольствием на нее глазел, но теперь его намерения меняются.

Банкир пытается снять напряжение.

– Она права, – говорит он, вставая между ними. – Давайте сосредоточимся на поиске Эли.

Он наступает на их очередную подсказку, след ботинка, и уничтожает ее. Вокруг имеются и менее заметные подсказки, но никто их не замечает. Следопыт заметил бы, и Зверинец скорее всего догадалась бы, в каком направлении двигался заблудившийся. А вот эта разномастная компания с этой минуты обречена на неудачу. Когда напряжение спадет, Инженер заметит некие изменения: это – результат естественной эрозии, след оленя и работа его фантазии. Однако ему и его товарищам по команде хочется видеть следы – и они их видят. Они идут по следу, которого на самом деле не существует, – и идут в другую сторону.

Команда Следопыта идет правильно и быстро продвигается за своим объектом, который прошел неожиданно большое расстояние. Они уже преодолели шесть километров. У лидера группы появилось два соображения: во-первых, ни одна из остальных групп не найдет свой объект до заката и, во-вторых, именно так и задумано.

Съемочная команда недооценила Следопыта. Когда его группа оказывается в семистах метрах от конечной точки, им приходится спешить. Актера, играющего роль Аббаса Фаррена, отрывают от кофе и возни со смартфоном, тащат гримироваться и возвращают туда, где он якобы закончил путь.

Именно там Пилот, Следопыт и Черный Доктор находят его спустя минут двадцать пять. Актер, которого они считают Аббасом, сидит на камне у края выветренного скалистого обрыва. Он тихо стонет, обхватив руками голову. Участники не видят уступа, не знают, насколько он высок, и даже не уверены в том, что это уступ, хотя характер местности за актером указывает на то, что там как минимум крутой склон.

– Аббас! – окликает его Черный Доктор. – Аббас, как вы?

Актер стонет чуть громче и неуверенно встает.

– Кто здесь? – спрашивает он.

Шатаясь, он поворачивается к команде. Кровь капает из глубокой раны у него на лбу и размазана по лицу и рукам.

По отсутствию реакции оператора Следопыт понимает, что кровь поддельная, что Аббас – актер и реальной опасности для него нет. Ему противно. Он бывал в настоящих переделках, спасал туристов, которые действительно сбивались с пути или получали травмы. У него нет желания участвовать в этом фарсе. Однако Следопыт желает получить те деньги, которые ему может принести участие в этом фарсе. Он видит, что Черный Доктор искренне встревожен. Командир решает предоставить ему разыгрывать этот спектакль и отходит на задний план – в буквальном смысле.

Актер, играющий Аббаса, ковыляет к обрыву.

– Эй! – говорит Пилот. – Осторожнее, приятель.

Черный Доктор идет вперед: решительно, но с осторожностью. Он не хочет напугать того, кому пытается помочь.

Пилот идет с другом. Они вместе подходят к актеру. Пилот берет молодого человека за руку, чтобы поддержать, а Черный Доктор предлагает:

– Сядь, сынок.

Актер позволяет им усадить себя на камень, где сидел только что. Черный Доктор наклоняется к нему и заглядывает в глаза.

– Вы можете рассказать, что случилось? – спрашивает он.

Актер ошеломленно мотает головой.

– Не… не знаю, – мямлит он. – Я… вам благодарен.

И тут дежурный режиссер выходит из-за деревьев и кричит:

– Отличная работа! Идите все сюда.

Внезапно игравший Аббаса актер уверенно встает. Его взгляд совершенно спокоен. Он вытирает лоб рукавом и идет к режиссеру.

– Влажные салфетки есть? – спрашивает он.

– Ну, вот и ответ, – говорит Черному Доктору Пилот.

Мы выходим из леса утром и огибаем еще один городок, жителям которого оплатили отъезд. Судя по тому, что я вижу, в этих местах царит упадок, причем давно: мы минуем гниющий сарай и брошенную много лет назад заправочную станцию, с которой вывезли топливные колонки. Таким местам деньги телевидения нужны отчаянно – и их легко приспособить к требованиям шоу. Пока мы идем, паренек трещит про эвакуации, биотерроризм, ураганный заразный рак и подобные глупости, пока я его не затыкаю.

До дома все еще дни пути, но возможностей пересечь реку не так уж много, и мы приближается к тому мосту, которым мы с мужем пользуемся чаще всего: эту переправу окружают леса и мелкие городки. Чуть севернее находится военная учебка для ребят в возрасте Бреннана. Я пытаюсь представить себе, что будет, если я пойду в том направлении, а не по мосту. Наверное, Бреннан найдет способ меня остановить или же дорогу перегородит еще один автобус, но только так, что обойти его будет невозможно. Или, может, им наконец придется нарушить постановку: из-за дерева выйдет режиссер и кивком укажет на восток.

Мне можно было бы их проверить, но я предпочту идти домой. Я начинаю убеждаться в том, что это и есть моя подлинная цель, а не просто направление – что они действительно это сделали, расчистили мне путь до самого дома.

– Давай искать место для ночлега, – говорю я парнишке. – Мы перейдем реку утром.

Мои слова ободряют его, и он рысцой убегает вперед.

В одиночестве мои мысли сосредотачиваются на возвращении домой. Представляю себе, как стою перед двухэтажным домом с тремя спальнями, который мы купили прошлым летом. Участок площадью пол-акра[8]представляет собой пологий склон, так что дом будет чуть выше того места, где я остановлюсь. Я пройду по ступенькам, проложенным по газону. Трава будет слишком высокой, потому что это я всегда ее кошу. Это только справедливо, если учесть, сколько времени муж тратит на дорогу на работу – по часу в одну сторону. Он пошел на такую жертву ради меня, чтобы я могла жить ближе к работе, за которую получаю гораздо меньше денег. А еще – чтобы мы оказались в таком месте, где лучше растить детей. Однако так далеко ездить он будет не всегда – постарается заработать как можно больше, пока я не забеременею, а потом найдет работу ближе к дому. Мы что-нибудь придумаем.

Пройдя через заросший газон, ступлю на придверный коврик – его нам подарила свекровь. «Дом, милый дом» – подсказка, которая привела меня домой, но на нашем коврике фамилия мужа. Не моя. Свекровь так и не смирилась с тем, что я не поменяла фамилию. Мы превратили это в шутку и намалевали и мою фамилию – строчкой ниже, но крупнее. Свекровь приезжала к нам в гости всего один раз – и противно засмеялась.