Когда кто-нибудь из магов попадал в сеть, ему приходилось принимать свой истинный облик. Они очень этого боялись и норовили изрезать сети. Утенок с Танамилом сидели и неотрывно думали про каждый узелок, соединяющий стебли тростника, – чтобы сети продержались как можно дольше. А пока маги атаковали сети, армия Хэрна атаковала их самих с кличем: «Режьте им одежду!»

В первый день мы потеряли помимо большой сети еще четыре маленькие. Хэрну с его людьми пришлось отступить на пятый выступ. Сегодня дела обстоят еще хуже. Они всего на один выступ ниже меня. В битву пошли даже женщины. Вой стоит жуткий.

Дядя Кестрел торчит над краем обрыва и пытается следить за ходом битвы. Он, старый дурень, любит тетю Зару. Бедного дядю Кестрела принесли сюда вчера вечером. Его трясло.

– Этих магов чересчур много, – пожаловался он. – С меня их хватило еще прошлой зимой. Я останусь здесь, Тростиночка, и буду вместе с Джеем защищать тебя.

Я поставила дядю Кестрела перед собой так, чтобы солнце светило ему в спину. Я не хочу снова принять его тень за тень дедушки.

Только что в битву ушла и Робин, забрав с собой всех девушек, которые до этого ухаживали за ранеными. Танамил ждет у курящегося источника, чтобы сыграть мне про Единого. Мы все согласились, что я должна ткать эту накидку у самой Реки. Бессмертный считает, что время скоро придет. Хотя часы здесь тянутся очень медленно. Я прихватила иголки и нитки и вот продолжаю ткать – работа не закончена. Своей очереди еще дожидается бобина с теми странными нитками. Когда я отрываю взгляд от полотна, то вижу лишь синеватую землю где-то внизу, так далеко, что у меня начинает кружиться голова. Но шум битвы раздается совсем рядом, и он ужасен.

Тетю Зару принесли обратно. Она хохотала словно безумная. Тетя разрезала накидку на каком-то маге. Я знала, что она им под стать! Тетя Зара была настолько возбуждена, перепугана и довольна, что даже заговорила со мной – впервые за последние шесть месяцев.

– Я ткнула его прямо в пузо ножом! Я выждала, хорошенько прицелилась и добралась до него! В самое пузо! Срезала с него накидку, как кожуру с яблока! И ты представляешь, Танакви, – он оказался гнилой изнутри! Черный и гнилой! Подумать только!

– Тетя Зара, ты просто чудо! – В этот момент я бы даже могла ее поцеловать – хотя прекрасно знаю, что завтра опять буду ненавидеть.

Пока я ткала это, на мой станок упала тень Единого. Точнее, это не столько тень, сколько зеленоватый светящийся силуэт со склоненной головой и хорошо знакомым носом. Краем глаза я заметила, что Танамил преклонил колени. Уже одного этого хватило бы, чтобы я поняла, кто сюда явился. Даже если бы Утенок не взобрался на обрыв ровно в этот самый момент. Не знаю, что же увидел Утенок, но он прикрыл глаза рукой, как будто защищал их от сильного света, и вид у него сделался такой, словно он сам прошел через смерть.

Утенок замер, а дедушка вложил мне в голову видение. Он как будто сказал: «Сотки это, внучка. И используй ту нить, которую я тебе дал. Она принадлежала Кенблит».

И я увидела, как тень Единого, Адона Амила, Орета Свободного, восстала в заполненной паром пещере и начала подниматься сквозь землю, сквозь скалы и облака водяной пыли – и в конце концов встала над нами, словно гора. Бессмертный взялся за край обрыва и встряхнул его, как я встряхиваю накидку, и надел на себя эту землю. И как крошки скатываются с накидки, так и водопад, и озеро, и зеленая долина покатились вниз, куда-то к морю. И вместе с этой вертящейся, разрушенной землей покатился Канкредин и его маги. Они ничего не могли поделать, и земля истерла их в порошок, раскидала в разные стороны и погребла под своей толщей. Река тоже встряхнулась и завращалась, как нитка под веретеном, – только эта нитка состояла из тысячи потоков; их было столько же, сколько ниток в моем полотнище. И земля приобрела новые очертания. Лишь после этого мой дедушка остался доволен.

Я тку это видение из нитей Кенблит и знаю, что так оно и будет. Я думала, оно длилось много месяцев. Но когда видение завершилось, Утенок стоял все в той же позе, и люди вокруг только завершали те движения, которые начали при появлении моего дедушки. Они в беспорядке отступали к нам – Робин, Хэрн и вся армия. Джей достал свой меч. Маги уже прямо под нами. Пора заканчивать полотнище и отнести мою вторую накидку в Реку Душ, чтобы там надеть ее на Единого. А потом вернусь взглянуть, сбудется ли мое видение. Если же я потерпела неудачу – то присоединюсь к Реке Душ в третий, и последний, раз.

Волшебные одежды во множестве упоминаются в легендах и фольклоре, но до сих пор обнаружено всего два экземпляра. Их нашли в болоте за Ханнартом при строительстве новой крепости у горы, которую местные жители именуют Стариком. Сохранность двух этих накидок поразительна. Цвета остались яркими и насыщенными, и нитки нисколько не пострадали. Бесчестный рабочий попытался вытянуть нитки из золотой тесьмы, которая украшает подол второй накидки, и подпортил ее, – но теперь ее уже привели в порядок.

Сразу было ясно, что эти накидки сотканы в незапамятные времена, но мы лишь гораздо позже осознали, что они собой представляют. Граф Керил, перед которым мы в большом долгу, первым указал, что рисунки на этих накидках очень похожи на древние письмена.

С тех пор эти накидки подверглись тщательному изучению и был выполнен приведенный выше перевод.

Эта история по большей части понятна и без дополнительных пояснений, но все же в тексте сохранились неясные места, которые могут сбить читателя с толку. Нижеследующие примечания станут полезны для студентов.

Хэрн Клостиссон – это, без сомнения, тот самый легендарный Керн Адон, который до сих пор считался первым королем Дейлмарка. О короле Речного края, равно как и о Карсе Адоне, никаких сведений не сохранилось.

Утенка-Малларда предположительно можно отождествить с Танаморилом (это имя означает «младший брат»), свирельщиком и волшебником, героем множества фольклорных историй. Определить, где в этих историях речь идет действительно о нем, а где – о Танамиле, не представляется возможным.

Что касается Робин, можно вспомнить доныне существующее поверье о том, что малиновка может ответить на вопросы тем, кто попал в беду.

Гулл – это предположительно тот герой-южанин Ганн, на поиски которого отправилась ведьма Кеннорет.

Саму Ткачиху можно отождествить с Владычицей Озера, норнами и с южным культом Либби Бражки – но все эти параллели неполны. Вероятнее всего, тут все-таки идет речь о ведьме Кеннорет. Ее часто именуют Ткущей Заклинания. Окончательно остановиться на этом мнении мешает то, что она, как и Ганн, фигурирует только в историях, бытующих на юге. Однако же имя Кеннорет – южное по форме (северная форма звучала бы как Канарти, но она нигде не зафиксирована в письменном виде) – может быть переведено как «Дочь Реки» (Кенн-Орет), но также и как «Женщина с Севера» (Кен-Норет).