Диринг замолчал, отступил на шаг и протянул жене руку.

– Могу я пригласить вас на танец, леди Диринг?

Он очень давно не обращался к ней так официально, но Шарлотта не стала вспоминать те мучительные времена, когда их отношения оставались формальными и натянутыми. Наоборот, ее сердце возликовало, а тело наполнилось радостью. Да, она была его леди, его дамой, его женой в самом полном смысле этого слова.

– Почту за честь, лорд Диринг. – Она вложила свою руку в его ладонь, и он нежно обнял жену. Она улыбнулась, впитывая и запоминая каждый миг происходящего.

Послышались нежные звуки скрипки. Только теперь Шарлотта разглядела в полумраке у стены музыканта, водящего смычком по струнам. К глазам ее подступили слезы. Столь трогательный романтический жест умилил ее до глубины души.

Джереми устроил все это для нее. Как розы и посещение музея. Ее муж романтичен, заботлив и умен. А она самая счастливая женщина в Лондоне, да что там, в Лондоне, – в мире.

Она заглянула ему в глаза, увидела в них бушующий ураган и побоялась, что не сможет двигаться в такт – споткнется. А момент для этого был совсем не подходящий. Его рука лежала на ее талии, а она положила свою руку ему на плечо – мягкая шерсть приятно согревала.

Джереми слегка наклонил голову.

– Прости, сейчас из меня плохой собеседник. Твоя несравненная красота лишает меня дара речи. И мне почему-то кажется, что сейчас любые слова неуместны.

У Шарлотты перехватило дыхание.

– Ты и не должен ничего говорить, дорогой.

Они кружились в вальсе по мраморным плиткам пола, чувствуя абсолютную гармонию. Шарлотте казалось, что с каждым поворотом ее эмоции обостряются, а сердце начинает биться чаще. Муж смотрел на нее, не отрываясь, и в его глазах, обрамленных длинными темными ресницами, плясали золотистые искорки. Что он видит? Думает ли он в этот момент о будущем, наполненном радостными днями и страстными ночами?

Музыка стихла слишком быстро. Еще несколько минут назад Шарлотта с нетерпением ждала бала, а сейчас ей хотелось лишь одного – остаться дома, обнимать мужа, ощущать на себе тяжесть его тела. Ей хотелось целовать его, показать, что ее любовь так же сильна, как его чувства к ней.

– Нам пора, – сообщил Диринг, остановившись.

– Мы могли бы остаться дома. – Уголком глаза она заметила, что музыкант ушел, а Хадсон, наоборот, вернулся.

– Ты хочешь лишить меня привилегии показать всему Лондону, что у меня самая красивая жена? – Диринг взял у Хадсона ее накидку и аккуратно набросил ей на плечи. – Это тоже неприемлемо.

Шарлотта лишь пискнула, но возражать не решилась. Джереми надел шляпу, и Хадсон открыл входную дверь. Тут же рядом возник лакей, которому предстояло их сопровождать. Забравшись в экипаж, Шарлотта подумала о времени. Интересно, как скоро они вернутся?

– Ты хмуришься? Мой сюрприз тебя огорчил?

Вопрос был нелепым. Но Шарлотта не знала, стоит ли признаться мужу, что она предпочла бы заменить выход в свет внеочередным визитом в спальню. Даже сейчас, укрытая несколькими слоями шелка и прочих тканей, она ощущала жар его прикосновения.

– Вовсе нет. – Она улыбнулась.

– Значит, ты довольна?

– Даже не сомневайся. – Она опустила голову на плечо мужа и, не глядя ему в глаза, тихо добавила: – Хотя я уже жду нашего возвращения.

Диринг тихо засмеялся.

– О, значит, моя жена теперь не столь застенчива.

А Шарлотта подумала, как многое в ее жизни изменилось. Ошибки и неверные шаги остались в прошлом. Теперь они нежно любили друг друга, и будущее принадлежало им. Их ждала жизнь, полная удовольствий и любви.

Когда экипаж остановился перед Комптон-Хаус, Шарлотта поняла: до самого возвращения домой она будет чувствовать предвкушение того, что произойдет ночью.

Диринг вышел из экипажа и повел жену в дом. Они впервые появились в свете как муж и жена. Погода была прекрасная, вечер чудесный, а первый танец с женой он уже танцевал дома.

Как и следовало ожидать, в бальном зале было полно людей. Близился конец сезона, и все желающие быть замеченными спешили посетить последнее крупное мероприятие перед отъездом семейств в загородные поместья.

Диринг быстро осмотрелся и не увидел ничего нового. Роскошно одетые дамы беседовали с джентльменами в лучших вечерних костюмах. У стен топтались дурнушки, не пользовавшиеся успехом в течение сезона. Повсюду сновали юнцы, желавшие проверить свое уверенность. Зал был изысканно украшен, создавая праздничную атмосферу. Слева расположился оркестр, в правом углу стояли столы с закусками и напитками. Лакеи разносили шампанское и более крепкие напитки. Компаньонки и бдительные мамаши собрались у стола с десертом, откуда были хорошо видны танцующие.

– Должна ли я записать твое имя в карточку? – тихо спросила Шарлотта.

– Напиши мое имя в каждой строке, – не задумываясь, ответствовал Диринг.

– Ты же знаешь, что это неприемлемо.

Шарлотта подняла голову, и пламя многочисленных свечей отразилось в ее глазах, голубых и блестящих.

– Думаю, тебе вообще не нужна эта дурацкая карточка. Не уверен, что мне понравится увидеть тебя в объятиях другого джентльмена. Конечно, если ты сама не захочешь потанцевать с красавчиком в красивом костюме. Думаю, мой спутник вполне соответствует этому описанию.

Они так бы и продолжали обмениваться шуточками, не появись рядом Линдси со стаканом в руке и своей обычной насмешливой улыбкой.

– Диринг.

– Линдси.

– Леди Шарлотта. – Диринг взял ее затянутую в перчатку руку и коснулся губами ладони. – Вы сегодня еще прелестнее. Насколько я понимаю, вы счастливы в браке. Не понимаю, зачем Диринг привез вас в этот бедлам, если мог оставить дома только для себя.

Слова Диринга заставили Шарлотту слегка покраснеть, но она не стушевалась. Вместе с личным счастьем она обрела уверенность в себе.

– Я сама постоянно задавала ему этот вопрос. – Она с дерзкой улыбкой покосилась на мужа. – Но только он сказал, что хочет продемонстрировать обществу наше счастье.

Линдси склонился к Шарлотте ближе. Диринг наблюдал за ним со сдержанным терпением.

– Я всегда считал, что все его интересы сосредоточены в бизнесе, – проговорил он. – Впрочем, в данном случае я не могу не одобрить его решение.

– Кажется, ты пытаешься меня очернить? Я считал тебя другом, но, похоже, пора пересмотреть свое мнение. – Диринг переключил внимание графа на себя. Проследив за его взглядом, он увидел Мэллори, который беседовал с Адамсом. Мужчины упорно смотрели на их троицу, и с лица Мэллори не сходило выражение злорадства. Диринг инстинктивно сжал кулаки, но, сделав над собой усилие, расслабился и улыбнулся. Теперь Адамс был для него досадным раздражителем, напоминанием о неразумных решениях, принятых в прошлом. Однако Мэллори являлся более серьезной проблемой. Можно было не сомневаться, что Мэллори задумал какую-то гадость, а Дирингу не хотелось омрачать этот вечер для Шарлотты.