Проходя мимо ползущего гусеницей раненого, выстрелил вниз не глядя. Стоны стихли — попал. Что и требовалось, специально целился интуитивно, взглядом не искал.

Прежде чем уходить, заставил себя остановиться и осмотреть дело рук своих. Двое валялись ничком — открывая взглядам крупные эмблемы на спинах в виде головы человека-леопарда. Первый убитый лежал навзничь, поодаль от остальных — откинутый попаданиями. У него единственного был бронежилет, и двойной выстрел в грудь отбросил его, заставляя согнуться, а третья пуля вошла под небольшим углом над верхней челюсть, разворотив всю нижнюю часть лица.

Заставляя себя смотреть, я постоял немного, разглядывая посмертную гримасу на лице, и удивительно белые — на фоне густой, африканской черноты кожи, белки глаз, уже подернутых мутной поволокой.

Любой в Южных, кто гонится за тобой с угрожающим криком точно не ангел, и не кормит в парке белочек с ладони по выходным. Но быстро убить трех человек — сознательно и специально спровоцировав их на агрессию, тоже нелегко. Но мне без этого никак. Совсем уже скоро настанет момент, когда без моей готовности жертвовать чужими жизнями — в своих интересах, умру я сам. Это не догадка, а знание — на основе опыта, и анализа ситуации.

Я сейчас — тройным убийством, решил свою сложную проблему; у меня были способности и умения. Не мои, Олега. И я словно оказался на краю пропасти, которую надо перейти по канату без страховки. Казалось бы, что может быть проще — идти вперед, держа центр тяжести своего тела в вертикальной плоскости, проходящей через натянутый канат. Тем более я знаю, что умею это делать. Вот только в моем случае знания без практики бесполезны. Так что свою первую пропасть я сейчас перешел. Сожаления, что удивительно, никакого — к не гнушающимся гоп-стопу и разбою людям у меня свои счеты, еще с прошлой жизни.

Возвращаясь по вагонам в обратном направлении, по сторонам особо не смотрел и о чужой реакции не беспокоился. Несомненный плюс нижних территорий — адвокат здесь не сильно востребованная профессия. Если за тобой с криками бегут трое, загоняя в угол, а после того как ты достаешь пистолет и предупреждаешь, они не останавливаются — никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не докажет, что ты не прав.

Правда, с таким расходом патронов я могу пустым до нужного места доехать. Причем трофеи с убитых собрать нельзя. Вернее, прямо не запрещено — даже закон и полиция против не будут, если возьму сейчас с любого из тел оружие. Но после этого я лишусь продиктованной кодексом поведения в Южных неприкосновенности, и уже мне вполне безнаказанно могут проломить голову, чтобы перераспределить собранные трофеи. Причем будут в своем праве: защита — это одно, присвоение — совершенно другое.

Трупы бичей так и останутся на полу вагона дожидаться похоронной бригады. А если их кто-то оберет, сам станет мишенью — наверняка на следующую станцию дежурный патрульный экипаж уже выехал, а содержимое карманов и организмов убитых полицейские градской стражи считают своей собственностью.

Проходя по вагонам, пистолет я держал в руке, пока не убирая — меня ждала еще одна тренировка. Очень и очень неприятная.

Массивная мадам, колыхая невероятной ширины бедрами, обтянутыми золотыми блестящими лосинами, грузно бежала в другой конец состава. Можно было конечно понять, простить и отпустить. Можно, но не нужно — двинулся я следом.

Теперь встреча произошла у заднего панорамного окна поезда. Беглянка сипло дышала, опираясь на поручень. С ее крупной оттопыренной нижней губы упала и прилипла к подбородку ниточка вязкой слюны. Да, знойная женщина пробежала сначала половину поезда за мной — отстав и не выдержав скорости свиты, а после ей пришлось убегать по всему составу обратно. Для столь тяжелой комплекции — серьезное испытание.

— Здорово! — фальшиво улыбнувшись, поприветствовал я чернокожую мадмуазель.

Настроение упало просто в ноль, ниже плинтуса. То, что мне сейчас предстояло сделать, вызывало на порядок более сильное неприятие, чем недавнее тройное убийство.

— Здравствуйте, — проговорила по-русски с сильным акцентом знойная дева.

Сильного страха у нее не было. Вернее, был конечно — естественный, за свою жизнь. Но это дежурный страх, без обреченной паники. Вероятность того, что я окажусь беспредельщиком и сейчас ее порешаю, она конечно осознавала. Но чернокожая мадам, надо отдать ей должно, держалась прямо и с достоинством.

— Мне показалось, что ты меня оскорбила и у нас есть повод подраться.

— Don’t understand, speak…

Резкий удар мыском в голень, чуть пониже коленной чашечки, и почти сразу в лицо, уже кулаком. Небрежно и не очень сильно — даже не кулаком, а пистолетной рукоятью. С чавканьем лопнули полные губы, и дева рухнула на колени.

— Any problem, madam? Can I help you? — с наигранным участием поинтересовался я.

— No, thank you. No problem, — с трудом сплюнув густую кровь, ответила знойная мадмуазель.

— Enjoy yourself, — коротко поклонился я, прощаясь.

Отходил спиной, соблюдая осторожность. Эмоции знойной мадам читались без труда — но к моему удивлению, разочарование, видимо своей ошибкой, явно преобладало над направленной на меня злостью. Все стандартно — если ты привык бить незнакомых, случайно встреченных на улице людей, будь готов что и самому прилетит.

Дальнейшая поездка прошла без приключений, но с активным самокопанием. В прошлой жизни я родился и вырос с осознанием того, что нельзя поднимать руку на женщин. Здесь, в этом мире, ситуация совершенно иная. И в нижнем, и в самом высшем обществе девушки этого мира вполне обычный, часто смертельный противник.

Служба в армии стран первого мира до сих пор прерогатива мужчин. В Британии, России и чуть меньше в Европейском Союзе по-прежнему сильны устои традиционного общества начала двадцатого века. И порядок нормы, что в семье работать должен один мужчина, обеспечивая семью, а женщина — заниматься чем-то лишь для своего удовольствия, не только сохранился, а значительно преумножился благодаря техническому прогрессу и росту общего благополучия.

Но это касалось только среднего класса первого мира. В протекторатах и среди одаренных аристо женщины участвовали в разделе власти и влияния наравне с мужчинами. На территории корпораций это было связано с низким, почти животным уровнем жизни — когда границы между людьми стирались настолько, что бал правила нелюдь. В обществе аристо также женщины уже во многих областях выходили на первый план. Этому была совершенно другая, и очень простая причина — мужчины оказались менее способны к овладению стихийной магией. При этом на каждого одаренного мужчину приходилось не менее трех способных к магии женщин. Вот среди одержимых наоборот преобладали мужчины, но одержимых и было намного меньше, чем адептов элементарной магии.

Невидящим взглядом глядя на яркие огни Западных районов, проплывающих за окном поезда, об убийстве трех ганста бичей я уже почти забыл. Зато избиение знойной мадам все не давало мне покоя. Не скажу, что вот прямо сам себе противен стал, но тяжело. Плюс осознание, что надо привыкать — дуэли даже между школьниками разного пола здесь в порядке вещей. И это не первая, и далеко не последняя женщина в этом мире, которую я ударил.