– А я, по-твоему, холодная, плоская и блеклая?

Антон рассмеялся, как ненормальный.

– Ох, бабы! Что с вас взять?

– Это, по-твоему, смешно? – снова разозлилась я.

– Проблема, ты ревнуешь? Или как?

– А ты?

– Что я? – Антон сделал вид, что не понимает о чем это я.

– Почему ты меня гнобишь постоянно? Что плохого я тебе сделала?

В этот момент Антон резко опустил меня на землю, потому что мы пришли. Ответом он себя не утрудил, чем снова меня расстроил. Мужчина открыл ворота, пропустил меня вперед и цыкнул на Председателя, который рычал, готовясь облаять нас последними собачьими словами. Весь в хозяина!

Я доковыляла до крыльца и с облегчением уселась на ступеньки, чтобы разуться. Антон меня опередил. Он сел рядом, снова обхватил своими сильными пальцами мою лодыжку и снял туфлю с ноги. Осмотрев ее со всех сторон, он сделал со второй ногой то же самое.

– Просто коленку сбила? – поднял он на меня глаза. Я кивнула, закусив губу. – А чего тогда ревела?

Потому что ты козел! Ненавижу тебя, скотина! Так и дала бы по твоей башке туфлей своей!

– Больно было, – ответила я.

– Сейчас найду аптечку.

Антон достал сигареты и закурил, затем снова пошарил в кармане и извлек из него тот самый снимок с Катей. Он был весь измят, как будто его намеренно скомкали. Мужчина задумчиво уставился на него, разглядывая в ярком свете лампочки над крыльцом.

– Ты мне скажешь, почему Денис напился? – тихо спросила я, затаив дыхание. Мне показалось, что сейчас очень удачный момент, чтобы спросить это. – Из-за нее?

– Он напился, потому, что слабак, – не отрывая взгляда от фотографии ответил Антон и затянулся сигаретой. – Я же дошел до дома? Пили наравне.

Антон достал зажигалку и подпалил край фотографии. Я сидела, растерянно глядя то на мужчину, то на горящее фото, которое Антон держал в пальцах до тех пор, пока оно не сгорело до уголка.

– Зачем ты это сделал? – задала я логично возникший у меня вопрос.

– Кристина, ты задаешь слишком много вопросов, – устало сказал Антон.

Он бросил обугленный уголок фото в жестяную банку у крыльца, служившую пепельницей, а следом свой окурок.

– Пойдем, каличь ты наша, – уже ласково сказал мужчина, помогая мне подняться на ноги.

Он довел меня до дивана в гостиной, посадил на него и ушел за аптечкой. Мне совсем уже было не до коленки. Я все думала о странном поступке Антона. Что-то не так с этой историей про Катю. Зачем он сжег ее фотку? И дома у них нет ни одной. И Денис странно отреагировал на снимок. Разозлился как будто. Братья оба на нее обижены? Но за что?

Антон вернулся с коробкой из-под обуви, которая служила им аптечкой. Он сел рядом, достал перекись и вату. Сначала он протянул это мне, но потом тряхнул головой и склонился над моей коленкой.

– Я сама могу! Не стоит!

Антон пропустил мои слова мимо ушей и начал промывать мою ссадину. Коленку защипало, я шумно процедила воздух сквозь зубы, а Антон удивил меня еще больше – он начал дуть на мою коленку. Так делала мне только мама. Боже, это было так мило, что я вытерла украдкой слезы, навернувшиеся на глаза.

– У кошки боли, у собачки боли, а у Кристиночки заживи! – приговаривал Антон, посыпая коленку каким-то порошком.

Я рассмеялась сквозь слезы. Все же братья великолепные отцы, нечего сказать. В этот момент мне нестерпимо захотелось, чтобы у меня был ребенок. От Антона. Мальчик.

ЧТО? Хоспади, что это за мысли вообще? Это пиздец! Я испуганно отодвинулась от мужчины, как будто бы могу от него забеременеть прямо сейчас.

– Кристина, прости, что вел себя не лучшим образом все эти дни, – складывая обратно в коробку медикаменты, сказал Антон. – Ты тут ни при чем.

– А кто при чем? Что с тобой, Антон? Почему ты сам не свой в последнее время?

– Работы много, только и всего, – снова ушел он от ответа. – Так что извини, я постараюсь держать себя в руках.

С этими словами он поднялся с дивана и взял коробку с лекарствами, чтобы унести ее на место.

Нужно сказать ему! Я должна! Я себе не прощу, если Антон себе всю жизнь испортит!

– Тебе не стоит жениться на Марине! – выпалила я.

Сердце просто сдурело, норовя выскочить из груди. Меня бросило в жар, а пальцы на руках и ногах, напротив, превратились в сосульки.

– Я сам знаю, что мне делать! – чеканя каждое слово, ответил Антон, и я поняла, что он снова заводится.

– Она изменила тебе с моим отцом!

Антон громко рассмеялся и подошел ближе.

– Проблема, ты же вроде за моего брата замуж собралась? Зачем меня ревнуешь?

– Ничего я не ревную! – вспыхнула я до кончиков ушей.

– У меня нет другого объяснения той херне, которую ты сейчас несешь! Может, у тебя есть?

– Это правда! – топнула я здоровой ногой для убедительности. Почему он мне не верит? – Папа во всем признался! И запонки...

– Да, хватит, ёб твою мать! – еще сильнее накалился Антон. – Ты совсем ебанутая? Мариша была права на твой счет!

– Ты о чем? – непонимающе пискнула я.

– О том, что одного Дениса тебе мало! Хочешь еще и меня, Кристина? Хочешь? – Антон с психом отшвырнул коробку в сторону. Она шмякнулась на пол, все содержимое разлетелось по полу, но он продолжал смотреть только на меня. – Отвечай, невинная сучка!

– Успокойся, пожалуйста!

Я попыталась подняться на ноги, чтобы уйти. Если бы я знала, во что выльется мое признание, какими оскорблениями для меня, я бы и рта не раскрыла. Нужно было слушаться своего мужчину. Так мне и надо!

Антон толкнул меня обратно на диван. Его пальцы сомкнулись на моей шее, не давая возможности пошевелиться, е его напряженное лицо было все ближе и ближе. Господи, да ему тоже алкоголь противопоказан.

Я вовремя вспомнила слова Дениса о том, что Антон не выносит вида женских слез. Мне и прикидываться было не нужно или выдавливать их из себя. Я просто посмотрела на него немигающим взглядом. Сначала одна, а затем другая слезинки, покатились по моим щекам, обжигая глаза и щеки.

Антон внимательно разглядывал мое лицо в упор, а потом прижался горячими губами к мокрой щеке.

– Ты такая милая дурочка, когда ревешь, – прошептал он. – Я не могу забыть твои губы. Не могу забыть твой вкус, сладкая Кристина.

В этот момент я нервно сглотнула, а его губы мягко легли на мои. Дышать стало нечем. Весь мир рухнул под напором его языка. Внутри меня все задрожало, как от землетрясения, как от бури, от цунами.

– Не надо, Антон, пожалуйста! – собрала я остатки стыда, совести и здравого смысла в эти слова.