и кинул зубочистку в рот.

— Нет, он хочет взять тебя к себе.

— Не понял.

— Понимаешь, Алексей, мой друг — военный человек. Он без этого не может, и своего человека видит издалека.

— К чему это все?

— В общем, он предлагает тебе пойти в военную академию и получить образование.

— С чего вдруг такая доброта?

Олег тяжело вздыхает и садится за стол, пока я пытаюсь понять, что к чему. Я и военка?

Это же не совместимые вещи. Там дисциплина, устав и прочая ересь. Да у меня же не хватит нервов, чтобы все это выдержать.

— В общем, ты подумай, потом скажешь, что решил, но время тикает.

Выхожу из кабинета и иду к ребятам. Хмурюсь, обдумывая слова Олега. С чего вдруг кому-то мне помогать?

— На нашей поедем. — Говорю, когда захожу к ним.

Холеный ухмыляется и отрицательно качает головой.

— Мне без разницы. Есть хочу. — Вольный потирает живот рукой, а я скриплю зубами.

— Не, ребят, я на вашей копейке не поеду. Жить еще хочется.

— Козыряешь перед нами крутой тачкой? — Нервно натягиваю на себя куртку, которую успел снять, пока шел к ним.

— Нет, говорю по факту, что ваше транспортное средство опасно для передвижения по городу в гололед. Только и всего. — Подходит ко мне ближе, нарываясь на неприятности.

Готов посчитать ему зубы кулаком, но Вольный снова сует свой нос, куда не просят.

— Брейк, самцы! Без агрессии. Надо пожрать. Тогда успокоитесь.

Смотрит на меня, как на отброс, и срывается к выходу, толкая при этом плечом в плечо. Степа придерживает меня, а потом разводит руки в стороны.

— Да что с тобой не так? У него с Цветочком проблемы, а ты добавляешь. Если бы Макс козырял перед нами деньгами или тачкой, то выглядело бы это совсем не так. Лех, поехали уже.

— А что не так с Лилией?

Иду за Степой, который рассказывает о родителях нашей подруги, пожаре и семейных разборках, результатом которых стал переезд Лили к бабушке. Ну или побег, как обозвал это Вольный. От всей информации голова пухнет, но сажусь я в Бэху к холеному. Восторга не испытываю и таращусь в окно, слушая, как Круг разговаривает с ней на громкой связи, а потом…

Резкий удар. Скрежет металла. Мутные очертания предметов вокруг.

Голос Вольного и глаза, наполненные страхом, ярким пятном застревают в памяти, после чего я отключаюсь, погружаясь во мрак.

И я понимаю лишь одно.

Мне попросту перекрыло кислород.

Глава 38. Мир рухнул

Светлана

От всех блюд, которые стоят на столе, у меня просыпается жуткая тошнота. Она не проходит, потому что вокруг меня столько лживых людей, что во рту набивается оскомина. Противное вяжущее ощущение не покидает, а лишь усиливается с каждой минутой, проведенной в ресторане. Семейство Орловых не просто идеальное. Оно образцовое.

Со стороны.

Наш папочка тоже блещет на показуху, хотя на самом деле ему плевать. Он даже не спрашивает, как моя учеба или настроение. Ему все равно. Зато перед чужими людьми Владимир Эдуардович готов разбиться в лепешку и играть до последнего. Его фразы и обращение ко мне и матери вызывают омерзение. Сладкие речи, пафосные ответы и улыбки. У меня появляется не только тошнотворные позывы, но и легкое головокружение.

Я извиняюсь и ухожу в уборную. Смотрю на себя в зеркало и достаю румяна, чтобы скрыть бледность лица. В последние несколько дней самочувствие оставляло желать лучшего, и я понимала, по какой причине, но мне так хотелось быть счастливой. Хотя бы еще немного. Не озвучивать Леше жуткий диагноз, который поставили еще в детстве.

Привожу себя в порядок и проверяю телефон. Сообщений от Богданова еще не было, но он сказал, что вечером обязательно украдет меня. От одной мысли, что через пару часов я его увижу, на лице расплылась довольная улыбка. Очень хочу вечера. Очень сильно.

Вот только бы пережить ненавистную трапезу.

Возвращаюсь в зал и тут же оглядываюсь по сторонам. За столом сидит только Саша и не отрывает от меня взгляда. Все это время он молчал, отвечал односложно и был заметно напряжен. Только обида на него была сильнее, чем доводы разума. Мне не хотелось начинать разговор, ведь Орлов точно не сможет без вопросов про Богданова. Он, как мой отец, будет уверять, что Леша мне не пара.

Подхожу к вешалке, чтобы забрать свое пальто, и уже практически ухожу, но Саша резко возникает передо мной, показывая, что беседа все-таки состоится. По крайней мере, по выражению его лица ясны намерения. Не отступит.

— Отойди, если хочешь жить. — Предупреждаю его, накидывая на себя пальто и нервно застегивая пуговицы.

— Свет, нам нужно поговорить. — Говорит с неподдельной мольбой в глазах, но я отрицательно качаю головой.

Сейчас передо мной стоит выбор — Саша или Богданов. Как бы мне не хотелось сохранить дружеские отношения с первым, это невозможно. Тогда меня точно не поймет Леша, а я не могу его потерять.

— О чем? О том, что мои друзья ни чем не лучше тех мальчишек, которые напали на меня в детстве? Об этом? Или о том, что мой лучший друг готов перегрызть глотку тому, кто мне нравится? А может, лучше начать с того, что ты натравил против меня моих же родителей? С чего начать, Саша?

— Све-е-ет… — Виновато протягивает друг, а я обхожу его и направляюсь к выходу.

Орлов настигает меня через несколько метров от ресторана. Задерживает, поместив руку на плечо, но тут же убирает ее, когда я бросаю на него неприязненный взгляд.

— Не натравливал я их, — цедит сквозь зубы, а я складываю руки на груди, — слушай, я не виноват, что в тот вечер мне разбили нос. Если бы ты мне больше рассказывала, то ничего такого бы не произошло.

— Хочешь сказать, что с удовольствием принял бы в нашу компанию Алексея?

Орлов шумно выдыхает и молчит, играя желваками. Я же жду ответа, нервно постукивая носком сапога по заснеженному асфальту. Не знаю, чего он хочет от меня. Сейчас я не готова вновь начать общение. Как раньше все равно не будет.

— Свет, прости. Я — идиот. — Саша берет мои руки в свои и смотрит прямо в глаза. — Я привык, что ты постоянно находишься со мной, а этот придурок… Он… Я не хочу, чтобы тебя кто-то обидел, тем более какой-то пацан без рода и племени.

— Он не такой. — Убираю свои руки в карманы пальто и хмурюсь, пока Орлов кривится.

— Дело не в нем вовсе, Свет.