Ханна мертва. Она завернута в облако, упакована в вату, она большой клок хлопка, который лежит и ждет, пока на него нальют воды, чтобы дать всем волокнам трансформироваться в некую иную структуру, и тогда она снова оживет. Ее глаза – вата. Все вокруг туманное и расплывчато-белое, тени движутся, как калейдоскоп снов, – так выглядит небо. Рот ее – тоже вата. Она пытается его открыть и сказать что-то, но у мертвых нет голоса. Она старается пошевелиться, поднять руку, однако руки, кажется, весят по тысяче килограммов, и она никак не может понять, есть ли на них пальцы. А ноги у нее есть? Мысленно она представляет себе, как шевелит ногами, но и только.

– Она очнулась?

В ушах у Ханны ваты нет, женский голос вполне достигает ее центральной нервной системы. Кто это говорит? Бог? Она сфокусировала зрение, напрягла глаза, пытаясь увидеть что-нибудь за пределами молочной пелены. В открытых глазах вспыхнул свет, яркий свет, который тут же сменился тьмой, стоило ей только зажмуриться. Когда она снова открыла глаза, свет пропал. Зато появились контуры женщины в белом одеянии. Ее внимательный взгляд проникает Ханне в самую душу. Это Бог?

– Приходит в себя.

Ханна не может понять: кто и куда приходит? Она снова зажмурилась, на этот раз дольше, и вот как будто кто-то снял слой ваты с ее глаз! Перед Ханной стояла женщина средних лет с седыми волосами, ее белые одеяния оказались докторским халатом. На халате имелась табличка с именем. Богу ведь не нужна табличка с именем? Ханна попыталась рассмотреть надпись на табличке. Что-то типа «доктор медицины». И фамилия. Исландская. Появились две мысли: она не мертва и она в больнице. Медленно приходят воспоминания: ее падение, физиономия Гисли в окне, снежинки, падающие ей на лицо, когда она лежала и смотрела в небо. А вот каким образом она добралась до больницы и как долго здесь находится – абсолютно неясно.

– Сколько пройдет времени, прежде чем она полностью придет в сознание?

Ханна отметила про себя, что голос другой – мужской. Она его знает, но не может вспомнить, кому именно он принадлежит. В ней только еще начинает формироваться осознание реального мира. Она лежит в больнице в окружении врачей и, вероятно, каких-то прочих людей, которые заботятся о ее благополучии, она жива, но только что пришла в сознание. И тут внезапно появляется другая мысль. Элла! Она не слышит ее голоса, ее нет в этом помещении, а после падения Ханны они с убийцей оставались в доме один на один. Сквозь забитое ватой горло Ханна хрипло выдохнула:

– Элла…

– Прости, не слышно. Что ты говоришь?

Появилось ощущение, что над ней кто-то склонился.

– Элла…

– Она спрашивает об Элле.

Снова мужской голос. Это Виктор. Ханна почувствовала, что он положил руку ей на плечо. Ободряющий жест.

– Элла на похоронах.

Сначала Ханна не поняла – что, Эллу хоронят? Потом до нее дошло, что Виктор имел в виду похороны Тора. Это значит, что она была без сознания не более полусуток. Она попыталась заговорить, но горло как будто забито наждачной бумагой.

– Воды…

Кто-то, кто разобрал ее хриплый шепот, вставил ей в губы соломинку, и она принялась жадно сосать. Вода смывает вату, и возникло такое ощущение, будто кто-то одним движением освободил все ее тело от тяжелого ватного одеяла. Теперь она и видит гораздо четче: женщина-врач, Виктор с плотно забинтованной рукой, медсестра. Ханне захотелось ощутить свое тело – слегка подвигаться. Однако ничего не вышло. Ее охватила настоящая паника.

– Я парализована?

Ханна в отчаянии вглядывается в лицо доктора. Та улыбается.

– Тебе повезло. При таком падении ты вполне могла сломать себе позвоночник, но отделалась всего лишь переломом правого предплечья. Тем не менее нам пришлось сделать операцию, так что тело у тебя все еще онемевшее – не отошла анестезия.

Ханна опустила глаза и попыталась осмотреть себя; только тут она увидела, что на ней длинная белая рубаха пациента, а правая рука в гипсе.

– В течение следующих нескольких часов действие наркоза полностью пройдет. Думаю, тогда ты почувствуешь сильную боль, причем не только в руке, но и во всем теле. Судя по многочисленным синякам, тебе еще пару недель будет не очень-то весело двигаться.

– Но все же двигаться я смогу?

– Как я уже говорила, тебе очень повезло. Как только будешь чувствовать себя совсем хорошо, сможешь отправиться домой. Но пару дней нужно побыть в покое. Я выпишу болеутоляющее, а если тебе еще что-то понадобится, можешь сказать сестре.

Врач написала что-то на табличке, а стоявшая позади нее медсестра кивнула и улыбнулась.

– Сейчас я принесу тебе что-нибудь поесть, а если нужно будет что-то еще, просто дерни за шнур.

Врач и медсестра ушли. Ханна взглянула на Виктора, который смотрел на нее с искренним беспокойством.

– Как ты себя чувствуешь?

– Как выпавший из окна человек, которого парализовало.

Виктор улыбнулся.

– Похоже, падение не особо испортило тебе настроение.

Она посмотрела на толстый слой бинта у него на руке.

– А ты?

– Наложили массу швов, но, по счастью, рана не такая глубокая, как казалась на первый взгляд. Хорошая перевязка, немного обезболивающего, и скоро рука заживет.

Ханна попыталась сесть, но тут же почувствовала боль во всем теле.

– Погоди!

Виктор взял пульт дистанционного управления, лежавший рядом с кроватью, нажал на кнопку, и кровать пришла в движение, автоматически приподнимая Ханну. Когда она оказалась в сидячем положении, в теле начала пульсировать кровь; это было неприятно, однако ощущение того, что теперь она может чувствовать собственное тело, принесло ей немалое облегчение.

– Гисли. Он вытолкнул меня из окна, а после этого… Что случилось потом? Он сделал что-то с… с Эллой? С собой?..

Ханна сама заметила, что в голосе ее звучат нотки отчаяния, однако взгляд Виктора был абсолютно спокоен.

– Он сбежал, и теперь его нигде не могут найти. Но был столь любезен, что оставил вот это.

Виктор положил на одеяло мобильный телефон Ханны.

– Наверняка, чтобы мы не смогли его отследить.

Ханна посмотрела на телефон, потом на Виктора.

– А что с Эллой?

– Это Элла тебя нашла. Если бы она не отреагировала так быстро, все могло бы кончиться значительно хуже. Она затащила тебя в дом и оказала первую помощь до приезда скорой.

Ханна недоверчиво посмотрела на него.

– Элла затащила меня внутрь? Да ведь она же весит, ну… килограммов сорок восемь?

– Если бы она этого не сделала, ты бы умерла от холода. Из-за снега скорая помощь добиралась почти час.