Голова Марка Калмановского как-то странно дернулась.

– А твоя ведьма догадлива. Недаром я ее никогда не любил.

С рычанием Дымчатый кинулся на него; Марк прицелился, и тут я кинулась Калмановскому в ноги. Пистолет рванулся вверх. Следующим движением я дернула Марка под себя и уселась на него верхом.

– Помоги мне связать ему руки, – попросила я Дымова.

– Веревка где-то здесь…

Толстой бечевкой я связала Калмановскому руки и вытерла лоб рукой.

– Кажется, теперь все.

– Я думал, ты к нему в ноги бросилась – умолять о прощении.

– Какое прощение, Дымчатый! – вытерла я слезы тыльной стороной ладони. – Это прыжок кобры называется. Буду я Калмановскому в ноги кланяться, – уже приходя в себя, фыркнула я. – За кого ты меня принимаешь?

– Пардон-с!

Я посмотрела на Калмановского. Он лежал со связанными руками, закрыв глаза. То ли в обмороке, то ли притворялся.

Я поддела его ногой, но он никак не отреагировал.

Мы вышли на улицу. И тут что-то зашипело, и яркий сноп пламени взметнулся к небу, поглотив дом и Марка…

– Прощай, Марк! – прошептал муж. В его глазах стояли слезы, хотя он изо всех сил пытался скрыть их. И я хорошо понимала Дымчатого: Марк был ему старым другом, роднее любого родственника и ближе брата…

– Документы! – и я схватила мужа за руку. – Мы их так и не нашли.

– Они здесь, – похлопал себя по груди Дымчатый. – Я их взял, когда ходил за винтовками. Я знал, где находится тайник у Баринова. Он мне как-то давно показывал его: на случай, если его убьют или что-то случится с ним и его женой – где находятся деньги. Это было еще до переезда жены и детей в Лондон. С тех пор ничего не изменилось.

Мы шли к воротам не оборачиваясь. Молча, на расстоянии друг от друга. Ворота были сорваны с петель и валялись на земле. Мой джип стоял на старом месте.

– Подожди! – остановила я Дымчатого. – А если его заминировали?

Он посмотрел на меня странным отсутствующим взглядом.

Какое-то время он молчал, а потом отвел глаза в сторону.

– Не думаю, – наконец мягко сказал он. – Вряд ли они думали, что мы выберемся живыми из этого переплета. Вряд ли…

– Ты прав, – cогласилась я.

И тут Дымчатый прижал меня к дверце машины.

– Но ты не сказала: почему ты, несмотря на все обиды, которые я тебе причинил, бросилась помогать мне. Почему?

Его глаза смотрели на меня в упор.

– Потому что я люблю тебя, и жизнь без тебя не имеет для меня никакого смысла.

В ответ муж взял мое лицо в свои ладони и так крепко поцеловал, что мои губы сразу сладко заныли.

– Поосторожней, Дымчатый, – рассмеялась я. – Ведь мне еще вести машину.

– А что ты хочешь сейчас больше всего?

– М-м-м. Надо подумать… Наверное, жареной картошки с мясом и нашу широкую кровать, где мы раньше занимались любовью сутками напролет.

Он посмотрел на меня, хитро прищурился, но ничего не сказал.

Еще до того, как я открыла дверь ключом, я уловила в нашей квартире запах жареной картошки и мяса.

– Дымчатый! – обернулась я к мужу. – Это что еще такое?

– Сюрприз, – усмехнулся он.

Дверь распахнулась, и на пороге стоял улыбающийся Колокольцев. Рядом с ним с независимым видом, подняв хвост, стояла Дашка.

– Все готово! Владимир Николаевич! Как вы и заказывали. С возвращением, Инна Викторовна.

Я бессильно прислонилась к косяку двери.

– Володя! Это что еще такое? Да Колокольцев же повязан с ними со всеми! Он был у меня в квартире…

– Это я попросил Алексея проверить все тут: нет ли взрывных устройств, «жучков» и прочей гадости.

– Да… но… – от волнения я чуть ли не заикалась. – А как же он сюда попал? Или ты дал ему ключ?

Широко улыбаясь, Лешка достал из кармана связку ключей и потряс ею.

– Обижаете, Инна Викторовна. Универсальная отмычка в действии.

Я охнула.

– Слушай, ну ты и помощника себе выбрал! Он и хакер, он и взломщик – словом, мастер на вcе руки.

– И cпециалист прекрасный, – cказал Дымчатый, обнимая его за плечи. – Но что мы все так и будем стоять в дверях? Прошу к столу. Кто-то умирал по картошке.

– Я пойду, – cказал Лешка, блестя стеклами очков. – Дела…

– Слушай, Леш! А куда ты исчез? Пропал внезапно, как в воду канул?

Колокольцев бросил на моего мужа быстрый взгляд.

– Вообще-то это я посоветовал ему на время скрыться ото всех. Я страшно испугался за Лешку, что он во что-нибудь влипнет и наломает дров.

– Понятно.

Я подошла к Лешке и поцеловала его в щеку.

– Спасибо за все.

– Да что… я ничего. Всего лишь выполнял свою работу.

Но я была благодарна Лешке за то, что он не предал Дымчатого, а остался с ним рядом до конца.

Лешка ушел, и мы остались одни.

– Картошка остывает, – напомнил муж.

– Слушай! – помедлила я. – Мне нужно сказать тебе еще кое-что.

– Ну! Давай, а то я умираю с голоду.

– Тогда, когда мы с тобой встретились в первый раз… после нашего расставания я забеременела и сделала аборт.

– Инка! Зачем?

– Ты же уехал…

– Блин! И что, мне теперь с этим жить? Проклинать себя за то, что уехал и не давал о себе знать. Я никогда не прощу самого себя!

Его лицо осунулось, и смотрел он на меня тоскливым несчастным взглядом.

– Володя! – я подошла к нему и провела рукой по его волосам. – Тебе не придется проклинать самого себя. У меня задержка, Дымчатый. Вот уже два месяца. Я не хотела тебе этого говорить, пока не удостоверилась в том, что беременна. Да пусти же! – охнула я. – Задушишь.

Но Дымчатый крепко обхватил меня руками – сгреб в охапку и, счастливо улыбаясь, просопел в ухо:

– Слушай, а может, пункт насчет нашей широкой кровати пойдет первым номером, а?