class="p1">— Дворики тут крошечные, а дома и того меньше. От моей задней двери до улицы рукой подать.

— Ну а автомобиль, который завелся и уехал? Не узнали его по звуку? Может, это была машина Элис Мартин?

— У Элис нет водительских прав, так что она у нас безлошадная.

— Насколько я понимаю, Росс тоже с некоторых пор не водит машину, раз уж он постоянно в инвалидном кресле?

— Нет, ошибаетесь. У него большой микроавтобус, весь переделанный — подъемник для коляски, ручное управление… Можно и без ног обойтись. По крайней мере, раньше гонял на нем только так. Пока я не ослеп, регулярно видел его за рулем.

— А откуда у него инвалидность?

— На работе покалечился, на ткацкой фабрике. Он наладчиком вроде был, и что-то там на него тяжелое свалилось. В результате полностью парализовало ниже пояса. Это очень давно было, несколько десятков лет прошло.

— Крепко ему досталось.

— Ну, по крайней мере, характер у него от это лучше не стал. Хотя, сказать по правде, он и до того порядочным говнюком был — когда еще на своих двоих ходил.

Декер невольно улыбнулся:

— Прекрасно вас понимаю.

— В те времена я это еще и видел. Мне очень жаль, но, похоже, больше ничем помочь не могу.

— Нет, вы мне уже здорово помогли. Спасибо!

Выйдя из дома, Декер направился к машине.

Квадрокоптер.

Итак, за чем или за кем наблюдали с него в тот вечер?

Глава 42

Да уж, и в самом деле проклятое место.

Стоя на задней террасе Дома двух мертвецов, Декер смотрел на дом Митчеллов.

Весь день он промотался туда-сюда, охватил огромную территорию, но, похоже, и на гулькин нос никуда не продвинулся. К сожалению, именно так можно определить основное занятие детектива по расследованию убийств — хоть в учебники его заноси.

У Дома двух мертвецов по-прежнему дежурил агент УБН, но, махнув удостоверением, Декер без помех проник на участок — Кейт Кемпер уже дала подчиненным соответствующие инструкции.

У него на глазах задняя дверь дома Митчеллов распахнулась, и на террасу шагнула Алекс. Вслед за ней, держа за руку Зою, появилась еще одна высокая молодая женщина.

Все расселись вокруг стола на свежем воздухе.

Других сестер Джеймисон, кроме Эмбер, Декер пока не встречал, но сразу понял, что незнакомая женщина — одна из них. Та же высокая гибкая фигура, те же черты лица, что и у сестры. Наверняка приехала на похороны своего зятя. Через мгновение дверь открылась вновь, и вышла Эмбер. Даже издалека Амос заметил, что та постарела лет на двадцать. Она даже не шла, а бессильно плелась, едва переставляя ноги.

Декер быстро отступил в тень, чтобы они его не засекли. Даже сам не понял, зачем так поступил. Хотя, наверное, причина все-таки была.

Ему не хотелось сейчас оказаться вместе с ними — потому что он совершенно не представлял, что в таких случаях полагается говорить или делать. Не хотелось брякнуть что-нибудь не то, в результате чего Джеймисон пришлось бы краснеть за своего напарника.

Так что он просто продолжал смотреть, как Зоя кладет голову матери на колени, сжавшись в комочек и не вынимая большого пальца изо рта.

Декер знал, что теперь каждый ее день рождения будет неизбежно омрачен страшной гибелью отца. Каждый открытый подарок, каждый кусок торта, каждая задутая свечка на нем будут вызывать в памяти последний день, который отец провел на этом свете. Такого просто не должно быть, это жутко несправедливо, но никому уже не под силу хоть как-то все это изменить.

Чувство вины — одно из самых сильных и мучительных чувств, которые только способен испытывать человек. До улыбки ли, когда лицо кривится от внутренней боли? До смеха ли, когда горло перехватил тугой комок?

Декер хорошо это знал, поскольку почти то же самое некогда случилось и с ним. И мысль об этом одновременно и бесила, и подхлестывала его — подпитывала энергией стремление во что бы то ни стало вызнать, убили все-таки Фрэнка Митчелла или нет.

Воздух был прохладным, и на сестрах были джинсы и толстые свитера. Зою одели в длинную пушистую кофту и красные теплые колготки. Амос смотрел, как Джеймисон опять удаляется в дом и выходит оттуда с подносом. Как разливает чай. На столе стояла и тарелка с какой-то едой, и при виде ее у Декера забурчало в животе.

Было уже хорошо за семь вечера, а после завтрака он так ничего и не ел. Но при виде убитых горем женщин лишь испытал стыд — не время сейчас о собственном брюхе думать.

Глянул на небо. Богарт уже сообщил ему, с кем стоит пообщаться в ФАА — федеральной авиационной администрации. Декер успел позвонить указанной им сотруднице ФАА, и та проверила весь авиационный трафик в воздушном пространстве Бэронвилла, включая взлеты и заходы на посадку в близлежащих аэропортах. Она подтвердила, что в тот вечер ни один самолет на малой высоте над Бэронвиллом не проходил.

Слепой, Дэн Бонд, оказался прав — ошибался как раз Декер. Человек, неспособный видеть, «увидел» гораздо больше зрячего Амоса. Такой щелчок по носу он еще не скоро забудет.

Конечно, и в данном случае не стоило делать скоропалительных выводов — может, это был и не квадрокоптер, но тогда что это еще могло быть?

Декер вышел из Дома двух мертвецов, сел в свой внедорожник и вырулил обратно на дорогу.

На сей раз точкой назначения был бар «Меркурий». Когда он был здесь в прошлый раз, то заметил, что подают в нем не только напитки — в меню имелся и неплохой выбор разнообразных блюд.

Но не успел он туда доехать, как зазвонил телефон. Это был Миллиган.

— Как дела у Алекс? — сразу поинтересовался тот.

— Да как и можно ожидать в подобной ситуации — паршиво.

— Обязательно передай ей мои соболезнования.

Декер услышал, как на другом конце линии зашуршали бумагами. Агент ФБР продолжал:

— Ладно, тем часом у меня есть кое-какие ответы на твои вопросы. «Максус» — акционерное общество открытого типа, фулфилментом занимается уже лет двадцать. Ничего из ряда вон выдающегося про них не раскопал. Компания крупная. Обслуживает целую кучу интернет-магазинов. Приносит хороший доход. Никто из менеджмента ни в чем таком не замешан. Никаких связей с ИГИЛ и прочими подобными организациями. Все чисто.

— Хорошо, а как насчет Стэнли Ноттингэма?

— Ему уже хорошо за восемьдесят. Жил действительно по тому адресу, который ты мне дал, но недавно переселился в дом престарелых в Нью-Джерси.

— А что