— У тебя здоровое чувство юмора, — поддержал я Настю. — И мощный ресурс в виде времени. На твоем месте я бы намеренно затягивал решение о замужестве.

— Ты и так не на моем месте, — фыркнула девушка, и по голосу, чувствуется, расстроилась из-за моих слов. — И меня никто не спрашивает. Показали жениха — и будь рада.

— Тем не менее, отец тебя отпускает на встречу с человеком, с которым не горит желанием родниться.

— Он позавчера разговаривал по телефону с Елизаровым, — вдруг призналась Настя. — Я подслушала. Матвей Александрович очень жестко давил на папу, отверг все его аргументы и особенно часто повторял, чтобы не своевольничал. Фактически нас оставили наедине друг с другом, чтобы мы сами окончательно закрыли вопрос.

Пока разговаривали, успели подняться на вершину холма и направились к центральному комплексу с большими резными дверями и зеркальными стеклами. Увидев нас, швейцар в строгом классическом костюме черного цвета распахнул тяжелые створки. Мы вошли внутрь, я помог Насте снять шубку и разделся сам. Девушка тут же прикипела к ростовому зеркалу, одернула толстый вязаный свитер с рельефными рунами на рукавах и груди, поправила прическу.

Тут же появился администратор зала. Он уже заранее получил свою долю, поэтому самолично проводил до нашего столика, и предупредил:

— Заказ будет готов через пять минут. У вас есть какие-нибудь пожелания?

— Есть, — кивнул я и небрежно показал на топчущихся возле входа рынд. Да, это вам не высокородные со своей свитой. Те вообще плевать хотели на условности. — Посадите наших телохранителей как можно дальше от нашего столика. Скажите, что все они уже зарезервированы. Понимаете меня?

— Абсолютно, — улыбка мелькнула на лице администратора, а очередная ассигнация перекочевала в его карман.

— И обслужите ребят. Кофе, чай, булочки. За мой счет.

Краем глаза отслеживаю реакцию недовольных рынд, когда им предложили самый дальний от нас столик, аккурат возле плотно закрытой двери на террасу. Ничего, переживут. Уши греть — не их работа. А в случае гипотетического нападения на нас каких-нибудь злодеев я и сам сумею защититься.

— Эти цветы мне? — Настя кивнула на высокую стеклянную вазу, в которой стояли свежие розы.

— Только для тебя, и ни для кого другой, — подтверждаю я и удостаиваюсь улыбки.

Да, здесь по-домашнему уютно и тепло. Бревенчатые стены, легкие плетеные перегородки отдельных кабинок, свет магических светильников, мягко подсвечивающих помещение, хоть сейчас на улице день, и в ресторане не так уж и темно. Из главного зала вправо и влево ведут широкие коридоры. Там есть еще залы, побольше. Но сегодня здесь немноголюдно. Через два столика сидят молодые мужчина и женщина, о чем-то тихо переговариваются. Дама взглянула на меня мельком и тут же потеряла интерес.

Возле нас появились аж два официанта, заскучавшие от безделья. Заказ уже был готов, поэтому столик накрыли мгновенно, как будто скатерть-самобранка проявила свои волшебные свойства. Легкие салаты, закуски под вино и бисквиты. Нам налили вина в бокалы, пожелали приятного аппетита и быстро испарились.

— Здесь мило, — оживленно покрутив головой по сторонам, сказала Настя. — У тебя есть вкус приглашать девушек в такие места, которые им нравятся.

Я был с этим согласен, и предложил выпить за встречу.

— На дне рождения Марии Новицкой я встретился с интересной дамой, — утолив первый голод, сказал я. — Алевтина Георгиевна утверждала, что знакома с тобой. Мне стало интересно, что вас связывает помимо слабых родственных отношений.

— Она угрожала тебе? — улыбка снова тронула губы девушки.

— Так…, - я неопределенно покрутил пальцами в воздухе. — Намекала недвусмысленно, не переходя на жесткие угрозы. Вы и в самом деле дружите?

— Тетя Аля — замечательный человек, — Настя пригубила из бокала белое «шардоне». — Хранит верность умершему мужу, хоть уже тридцать лет прошло. С родственниками переругалась в силу своего «невыносимого характера», как она сама мне говорила. Живет одна. В доме только верный управляющий, несколько слуг и два десятка кошек, имеющих статус вседозволенности. Когда ее сын женился на моей младшей тетке, мне было двенадцать. Графиня сама подошла ко мне, приласкала и показала семейный альбом. Это было вроде высшей степени доверия. Не знаю даже, что тетя Аля увидела в худенькой, мосластой девочке.

— А слухи, которые идут о графине?

— Какие слухи? — наморщила лоб Настя. — А, ты о том, как она сосет силы у молодых людей? Ха-ха! Неужели не понял, что госпожа Комаровская очень сильный ментат?

— Да все я понял, просто захотелось поддержать легенду, созданную болванами, — усмехнулся я, подцепляя вилкой креветку, спрятавшуюся под зеленым листом салата. — Меня заинтересовали слова Комаровской о человеке, хорошо меня знающем. Кто он? А еще хотелось бы знать о ее младшем брате, с которым графиня давным-давно не общается.

— Не поняла, господин Волоцкий! — удивленно распахнула свои выразительные глаза Анастасия. — Вы хотите использовать меня как источник информации? С вашей стороны это по меньшей мере некрасиво!

— Извините, Анастасия Николаевна, — покаянно ответил я, прижав руку к груди. — Мне больше не к кому обратиться. Я в Москве человек лишний, и искать подходы к высокородному обществу слишком тяжело. Меня не воспринимают своим.

— Что ты хочешь узнать? — девушка смягчила полыхание в глазах на мягкое свечение.

— Кто брат Комаровской? И где он сейчас? Я мог бы помочь графине воссоединиться с ним.

— Знаешь что-нибудь о Скарятиных? — Настя аккуратно надавила вилкой на край бисквита, отправила кусочек в рот.

— Честно, не особо. Кто такие?

— Скарятин Дмитрий Георгиевич был предводителем тверского дворянства, весьма уважаемый человек в обществе. Алевтина Георгиевна — его старшая дочь. Сын Федор родился годом позже. С малых лет был отдан в кадетское училище, но только не в императорское. Довольно странное заведение, где готовят специалистов широкого профиля.

Настя сделала глоток вина и продолжила свой рассказ, изящно подперев подбородок сцепленными вместе пальцами. Умела она показывать свою грацию незначительными жестами.

— Можно сказать, тетя Аля с тех пор почти не видела брата. Только когда ему исполнилось восемнадцать, он вернулся домой, в Тверь. Прожил в семье полгода и исчез на долгие десять лет. Говорил, что завербовался в какое-то военное подразделение. Зарубежные командировки, прочие мужские дела… Отец выдал тетушку замуж за графа Комаровского, который был старше ее на двадцать лет. Она переехала в Москву, с тех пор и живет здесь. Единственный сын женился на моей родной тетке. Вот и все.

— А сам Федор?

— Я не знаю, Колояр, честно, — пожала плечами Настя. — Последний раз, судя по рассказам тети Али, он приезжал в Москву лет тридцать назад. Изредка, кстати, шлет ей приветы. Видимо для того, чтобы показать, что еще жив.