Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не нравится мне все это, — вздохнул Герман и мрачно посмотрел в спускающийся все ниже подземный тоннель. — Такое ощущение, что нас заманивают в ловушку и отвлекают от чего-то действительно важного.
— Ты же знаешь, старина, что есть только одно место, где мы можем перекрыть путь нежити, и это город-легенда Бункерк. Не знаю, существует ли он на самом деле, но только представь, что будет, если нежить вырвется с нижних ярусов.
— Эти горы так изрыты тоннелями и штольнями, что на поверхность можно попасть как минимум несколькими десятками выходов.
— И не мне тебе объяснять, что будет, если вся эта нежить вырвется сначала в Бастион, а затем в Крепость, потом Лес, и, наконец, Цитадель.
— Да, но…
— Никаких но, Герман, — отрезал Аш. — Да, на поверхности сейчас несладко, но наша миссия не менее важна. Ты же сам получил задание от Сети, разве нет?
— Получил, — кисло подтвердил Герман. — Значит, как в старые-добрые?
— Как в старые-добрые, старина, — кивнул Аш, поправляя шлем. — Кто, если не мы?
* * *
Последнее видение было не таким, как предыдущие.
Здесь я не просто был зрителем или смотрел на происходящее с высоты птичьего полета, но как будто смотрел на Порог из космоса, а точнее… пантеона.
Порог перечеркнули множество энергетических нитей — часть из них шли со Второго континента к побережью Крепости, часть зарождались по всей территории Цитадели и стремились к шахтам.
В Бункерке количество светящихся линий уже давным-давно превратилось в яркий шар, готовый вот-вот взорваться.
Но тревожней всего становилось от взгляда на Пустыню.
В энергетическом плане она с каждой секундой темнела, превращаясь в чернильно-черную кляксу с центром в Долине Крови…
Но в противовес этой язве тревожности и опасности, по всему Порогу расходились лучики надежды, звучащей в обычной балладе, которую сложила простая девочка по имени Юли.
— А там война, там умирают люди,
Там Псы и Ксуры, рабство и острог!
Так где же боги, кто же судьи,
Когда в разгаре битва за Поро-ог?
— бренчал на видавшей виды гитаре бродячий менестрель Алекс-не-Балуй.
Его голова была перебинтована, на поясе висела старенькая рапира, но мужчина держал инструмент в руках твердо и явно не понаслышке знал, о чем поет.
— Постой! За спины пацанов всмотрись!
Не зря они меняли жизнь на время…
Я слышу клич: «А ну, посторонись!»
Сверкает жало пики, чье-то стре-ееемя.
— тянул охрипшим голосом копейщик Вик дэ Зыкоу, сквозь слезы смотря куда-то вдаль.
А его товарищи, с которыми он еще вчера отражал атаку орды гоблинов, сжимали зубы и сильнее стискивали свои копья наливающимися силой руками.
— Объятый благой яростью к ним скачет паладин!
Да, друже! Армия идет. А с ней… народ!
Разгневанный мужик, наемник, дворянин!
И старый маг, под руку внук его веде-ет.
Не только Армия идет. Идет народ!!!
Порог восстал! Восстал Поро-оооог!
— дребезжащим голосом выводил старик Дедал, устало выдавая шлемы подходящим к нему добровольцам.
За соседним столом находились его дочери — плотно сбитые женщины, которые без всяких примерок выдавали тянущейся очереди кольчуги. По всей Цитадели открывались арсеналы, вооружая боеспособное население.
А там война, там умирают люди,
Там Псы и Ксуры, рабство и острог!
Так где же вы, когда нужны нам на редуте,
Когда в разгаре битва за Поро-ог?
— по-своему переделали песню армейские глашатаи, а открытые в каждом городке вербовочные пункты испытывали небывалый ажиотаж.
Армейским вербовщикам, большая часть которых были с еще плохо зажитыми ранами, приходилось подзатыльниками прогонять просящих меч мальчишек.
Когда война приходит в дом,
Не до дележки — твой иль мой…
Хватай топор, пойдем вдвоем!
К мальчишкам встанем в строй!
— с любовью помешивая в котле кашу пела себе под нос женщина, потерявшая во время Первой волны всю свою семью.
Перед ней сидели выжившие дети со всей деревни. Кто-то плакал, кто-то безвольно смотрел куда-то перед собой.
Но как только дети видели улыбку собравшей их женщины, они расслаблялись и потихоньку начинали доверчиво улыбаться в ответ, с радостью забывая недавний ужас.
А женщина, ранее известная на всю округу своим склочным нравом и сварливым характером, только сейчас поняла, что чужих детей не бывает…
После того как худенькая девчушка-маг взмахом руки остановила атаку гоблинов, женщина поклялась сделать все, чтобы спасти и накормить как можно больше сирот.
Ведь от голода может погибнуть больше малышей, чем во время налета гоблов.
Сеть отреагировала на крик души, и сейчас она, с помощью девочки-волшебницы, выполняла задание «Накормить весь мир»…
Когда есть долг — нет в теле боли,
Когда есть честь — нет подлости в сердца-ах…
С врагом война идет на силе воли…
Восстань Порог! Свобода наша в наших же рука-ах!
— пусть ее лютня была все так же стара, но после того как один из магов подарил ей защитный золотой амулет, и Юли неожиданно для себя стала бардом, звучать она стала в разы лучше.
Да, бардом. Именно такой класс предложила ей Сеть.
Сначала девочка хотела стать воительницей-амазонкой, но помогающий разбирать завалы жрец убедил ее, что вдохновляющая песня сможет разжечь пожар в тысячах сердцах и принести пользы больше, чем самый острый меч.
А ее голос, который после принятия класса стал глубже и громче, казалось, оживлял людей, вселяя в них силы.
По крайней мере, центральные площади, на которых без устали выступала девушка, всегда были заполнены людьми.
О! Как же я ошибался, думая, что с победой над Анубом самое страшное останется позади!
Территория Цитадели так и кишела врагами, а темная аура Долины Крови явно намекала на приближающуюся бойню. Сражение, в котором будет участвовать весь Порог…
И как бы я ни пытался задержаться в этом видении на подольше, старательно высматривая места, где моя помощь окажется нужнее, серый туман медленно, но верно брал своё.
До тех пор, пока не поглотил все вокруг.
* * *
— Ты был прав, — задумчиво протянул я, смотря сквозь нага. — Это было… важно.
— Это меньше, что я мог с-с-сделать для вас-с-с и для с-с-своего народа, — отозвался наг и церемонно мне
