– И где он, это самое, приятель-то твой? – осведомился Сидор, подозрительно глядя на фотографа.

– Да тут он, тут, – беспечно сообщил тот. – Только вы его не видите. Да Адольфыч и сам не видит.

Серега понимающе вздохнул.

– Понятно, – проговорил он с сочувствием. – Слышь, ты не обижайся только. – Бывший художник немного помялся. – Тебе снова в дурку ложиться не пора? Ты давай не тяни с этим делом, а то хуже будет. Помнишь, что весной было?

– Точно, значить, – поддержал приятеля Сидор. – Голоса слышишь? А чертиков не видишь еще?

– Чего – «голоса»? Один голос. Разговариваем мы. Интересно…

Серега тут же со знанием дела поставил диагноз:

– Белая горячка, точно! Допился. Сдавайся в дурку, Адольфыч! В заботливые руки докторов! Хочешь, мы с Сидором проводим тебя? Прямо сейчас?

Но свадебный фотограф отказался:

– Не, не хочу. Может, потом, к осени поближе. А вот зря вы, зря не верите. Разговаривать с ним интересно.

– С кем, это самое?

– С приятелем моим!

Сидор снова переглянулся с Серегой.

– Слышь, может, тебя домой отвести? – участливо спросил тот. – Тут близко. Нет? Ну как знаешь…

– Пошли мы, значить, тогда… Дела у нас, это самое. Бутылки…

И они ушли, оглядываясь на сидевшего под деревом Адольфыча.

Фотограф проводил приятелей взглядом и вздохнул:

– Не поверили! Правильно ты говорил.

– «Правильно ты говорил, правильно ты говорил», – откликнулся голос. – Конечно правильно. Не верят – и не надо!

– Ну что, – фотограф поднялся, – пора бы выпить. Отметить встречу, так сказать. А то Адольфычу, как хозяину, неудобно, ты все-таки гость города! Мне гостеприимство положено оказывать, с достопримечательностями тебя знакомить.

Он отряхнул помятый пиджак.

– Первая достопримечательность – ликеро-водочный комбинат «Багульник». Ассортимент большой, до вечера можем и не управиться. Сейчас Адольфыч тебе расскажет, на что особое внимание обратить.

– Это бы хорошо, – с готовностью отозвался голос. – А деньги?

– Адольфыч найдет! В первый раз, что ли? А потом сядем на бережку, посидим, выпьем культурно, поговорим… Ты еще чего-нибудь расскажешь. Ну что, пойдем?

– Пойдем, – согласился голос.

– Горло промочить не мешает. Адольфыч понимает! А вот сейчас выпьем по чуть-чуть, поговорим по душам.

– Отлично! – отозвался голос.

– Адольфыч дело говорит! Пошли!

И свадебный фотограф, оживленно беседуя с кем-то невидимым, двинулся вдоль бульвара навстречу кошельку с деньгами.

– Ты представляешь? – возмущенно говорила Сати, зажав плечом мобильный телефон. Она пыталась нашарить в рюкзаке деньги, а над ней грозно нависала кондукторша с пузатой сумкой на груди. Кондукторша не сводила с пассажирки бдительных глаз, не иначе опасалась, что на остановке та шмыгнет в открывшуюся дверь – и поминай как звали!

– Вот такими словами он и выразился!

– Девушка, билетик брать будем?

– Да погодите вы! – Сати отыскала наконец смятую купюру и сунула кондукторше. – Представляешь? Этот гад так и сказал «Уйми свою рабыню»! Вот в каком качестве он меня увидел! И заметь, Тильвус это даже не опроверг! Стоял и ржал, как ненормальный!

Никита не выдержал и захохотал.

– Ну а ты-то чего заливаешься? – с досадой спросила Сати. – Тоже считаешь, что я на рабыню похожа? – Она покосилась на кондукторшу.

Та неторопливо отсчитывала сдачу, прислушиваясь к интересному разговору.

– Билет дайте, – нелюбезно буркнула Сати, уселась на заднее сиденье и продолжила разговор: – Ну я разозлилась, конечно, и говорю: «А у нас, между прочим, все люди равны и рабства Давным-давно нет!» Тут Тильвус снова закатился… так хохотал, будто клоуна на обед съел. А этот гад, специалист по заклятиям, говорит: «И напрасно вы так поторопились». Представляешь?! Ну потом они начали заклятия обсуждать: разматывают рулон туалетной бумаги, тычут пальцами, будто там написано что-то… ну может, и написано, я-то этого видеть не могла, это уж только они, маги… а я думаю, ну хоть послушаю, все же, как ни крути, меня это тоже касается! Да не тут-то было: Тильвус спохватился и говорит: «Вали-ка ты, дорогая, отсюда, я тебе потом все расскажу в простой и доступной для рабынь форме». – Сати недовольно фыркнула. – Ну конечно, он не так сказал, а другими словами, повежливей, но смысл был именно такой.

– Рабыня, – веселился сисадмин. – Ой, не могу! Рабыня!

– Да пошел ты! – сердито сказала Сати.

– Погоди, я кое-чего сказать хочу… – заторопился Никита, но она отключила телефон и уставилась в окно. За окном проплывали знакомые картины: серые пятиэтажки, городской дендрарий, блеснула за домами река, потом автобус свернул на бульвар и потянулись пейзажи поинтересней: старинные особняки, цветники, парки за коваными решетками.

На остановке «Речной вокзал» Сати вышла из автобуса, пересекла бульвар, свернула во двор редакции и вдруг остановилась как вкопанная.

На крыльце агентства «Нимфа» стоял руководитель, за его спиной столпились подчиненные. Напротив «Нимфы», на крыльце редакции размахивал руками начальник рекламы в окружении своих менеджеров. Тут же находился и Порфирий Петрович в щегольском кожаном пиджаке начальника отдела и в его же галстуке, привезенном из прошлогодней поездки во Францию.

Два руководителя вели содержательную беседу.

– А кто звонил вчера на мелькомбинат? Кто?! Думаете, мы не знаем? Мы все знаем! А мелькомбинат – это наш клиент! Наш! – надрывался начальник рекламного отдела, подпрыгивая на ступеньке.

– Обвинения бездоказательны! – доносилось от дверей «Нимфы». – Мелькомбинат нам сам позвонил! У нас скидки больше! Кроме того, вы нас ввели в заблуждение! Отобрали лучших рекламодателей! А нам подсунули…

– Мы все по-честному! Скажи, Порфирий!

– Все вы там одного поля огурцы! Что вы, что ваш Порфирий!

– А конвенция? Вы обещали!

– Тьфу на вашу конвенцию!

– Вот как?! Посмотрим!

– Посмотрим!

Начальник рекламы влетел в контору и захлопнул дверь с таким грохотом, что испуганные голуби сорвались с карнизов и взмыли в небо.

Сати пожала плечами и поднялась на крыльцо.

В редакции сидел криминальный корреспондент и перебирал в папке какие-то бумажки, густо украшенные всевозможными печатями.

– Привет, Сати. Тебе из автосалона звонили.