Они обе решили, что о странном табаке, который заставил их курить Чижиков, и о том состоянии, в котором они по его вине оказались, можно Лисице и не говорить.

Сейчас подруги чувствовали себя нормально. Приступов непонятного веселья или, наоборот, приливов невероятной тупости они не испытывали. Поэтому они заверили Лисицу:

– Ребята из ОМОНа подоспели очень вовремя. Спасибо им за это огромное. Чиж не успел с нами ничего сотворить.

Но Лисица все равно был недоволен. Он метался из стороны в сторону и орал такие вещи, которые обычно изливают на головы своих провинившихся подруг мужчины. Девушки сжались под тонкими больничными одеялками, очень жалея, что это не бронированные двери. За ними они были бы в полной безопасности. А так от криков Лисицы им стало совсем худо.

Спасение к ним опять пришло с неожиданной стороны.

– Хватит тебе орать на них! – раздался голос Эдика.

Обычно он никогда не возвышал голоса ни на кого. А уж на своего кумира и начальника и подавно. Поэтому сейчас Лисица слегка оторопел. А Эдик, ничуть не испугавшись, подошел и встал между Лисицей и подругами.

– Девчонкам и так досталось. Ты же видел, в каком состоянии их привезли? Мы всю ночь просидели возле них, боялись, что они совсем не очнутся, теперь они очнулись, а ты все портишь!

– Я?

– Посмотри, как они побледнели. Неужели тебе совсем их не жалко?

Лисица что-то проворчал о том, что жалко известно у кого в попке, но кричать так громко все же перестал. Он отошел в самый дальний угол палаты, забился в него и угрюмо замолчал. Но Эдик был настроен к девушкам куда мягче.

– Как вы, девочки? – ласково спросил он у них, подсев на кровать к Лесе, но глядя при этом на Киру. – Этот человек вас и впрямь не успел обидеть?

– Нет. Только заставил покурить какую-то дрянь, от которой нам стало плохо.

Зря Леся это сказала. Все только стало налаживаться, а теперь из угла, где сидел Лисица, донеслось новое проклятие.

– Что за дрянь? – посуровел вмиг Эдик.

– Не знаем. Он сказал, что это пластилин. Но разве пластилин курят?

Лицо Эдика немного смягчилось, и он объяснил девушкам:

– Пластилином называют полученный из пыльцы наркотических растений продукт. Он выглядит, как черная или темно-коричневая вязкая масса, и в самом деле напоминает немного пластилин. Надо будет сказать врачам, что этот гад с вами сделал.

Эдик встал и вышел из кабинета. А Лисица сверкнул на подруг глазами:

– Наркоманки несчастные!

Подруги затихли. Им стало очень стыдно за свое поведение. А Лисица, конечно, совершенно прав, что злится на них. Они вели себя совершенно неподобающим образом. Зачем они только сунулись в логово Чижа? Ах, да, они же расспросили его о тете Лали.

Кира робко подала голос:

– Мы же все-таки узнали, кем была раньше наша тетя Лали!

– Мать Тильды?

Вмиг с Лисицы спало напряжение. В глазах загорелось любопытство, и он даже вышел из своего дальнего угла.

– И кем же она была?

Увидев это потепление, подруги тоже оживились и принялись наперебой говорить:

– Ты себе даже не представляешь!

– Она была приятельницей грабителя банков!

– У нее даже кличка была – Коммерция!

– А фамилия у нее была Камерс.

– Слышал про такую?

Лисица покачал головой.

– Нет, но могу навести справки. Расскажите еще какие-нибудь детали.

Вдохновленные его подобревшим голосом подруги принялись выкладывать подробности, которые поведал им Чиж. Приятель слушал их молча, не перебивая, и спасибо, что больше не ругался!

– Значит, – произнес он, когда подруги закончили, – вы считаете, что бедную покойницу перед смертью пытали, надеясь выведать у нее тайну украденного когда-то Толиком золота?

– Да! Чиж сам нам признался, что разболтал про тетю Лали каким-то людям.

– А чего же сам не сунулся к ней и к ее мужу?

– Побоялся.

– Чиж? Побоялся?

В голосе Лисицы послышалась ирония, и подруги принялись горячо отстаивать свою правоту.

– Да, он сам сказал нам, что обсудил проблему со знающими людьми, те и отсоветовали ему соваться к доктору Завьялову. Дескать, то давнее золото не стоит нынешнего риска.

– Вот как…

– И он нам не врал!

– По-моему, он нас выпускать из своего дома так и так не собирался, вот и откровенничал. Знал, что мы уже больше никому не проболтаемся.

– Он нас сразу раскусил.

– Понял, что никакие мы не помощники прокурора.

– Зря мы к нему пошли, плохая это была затея.

Но Лисица покаянных реплик подруг почти не слушал. Вид у приятеля сделался какой-то отсутствующий, как случалось с ним всякий раз, когда он обдумывал какую-то серьезную проблему. И подруги, стремясь вернуть себе внимание приятеля, заговорили вновь:

– Но эти люди, к которым Чиж обратился за советом, сами Чижа могли специально запугать. А сами знали, что бояться нечего, доктор им не помеха, и похитили тетю Лали! Пытали, а потом убили!

– Считаете, что убийство вашей знакомой – дело рук людей Чижа?

– Его самого, его людей или тех, с кем Чиж о Лали разговаривал!

– Они ее пытали перед смертью! Добивались, чтобы она рассказала им, где спрятала золото. Не поверили, что она все отдала мужу на бизнес.

Теперь лично самим подругам было ясно, откуда взялись деньги, из которых выросла нынешняя сеть преуспевающих медицинских клиник доктора Завьялова. Неудивительно, что он избегал разговоров о прошлом своей супруги. Наверное, доктор Завьялов знал, что женился на уголовнице. И делал все от него зависящее, чтобы правда никогда бы не выплыла наружу. Поэтому он так явно избегал разговоров о прошлом своей супруги. И вот почему сама тетя Лали в своих рассказах неизменно начинала отсчет своей жизни только с момента замужества.

– Чиж сказал, что она порвала все свои прежние связи, сменила имя и фамилию, она просто исчезла для тех, кто знал тетю Лали прежде.

Но Лисица не торопился соглашаться с подругами.

– В этом деле еще стоит покопаться, – произнес он. – Говорите, Чиж не решился сунуться к самому Завьялову? Его кому-то удалось отговорить?

– Да.

– Хм, а вот это уже действительно интересно.

– Что? Что тебе интересно?

Но Лисица не ответил. В этот момент в палате появились Эдик и врач, который принялся расспрашивать подруг о состоянии их здоровья, ощущениях и прежде всего настойчиво интересовался тем, как много довелось вдохнуть им ядовитого дыма.