А: Сейчас есть мнение, что тогдашняя власть – для того, чтобы остаться властью, – довольно сильно использовала административный ресурс. Насколько это было действительно так? Насколько, например, телевидение было отдано под Ельцина?

Ю: Конечно, все телевидение работало на Бориса Николаевича. Все частные деньги работали на Бориса Николаевича. При этом я замечу в скобках, что журналисты, которые в тот момент поддерживали Бориса Николаевича, делали это абсолютно искренне и с удовольствием. То же самое и бизнесмены. Никто никого не заставлял Борису Николаевичу помогать.

А: Абсолютно, да.

Ю: При этом выполнялись все нормы, которые были в законе: сколько часов должен Зюганов появляться на экране, сколько Лебедь, сколько все остальные. Но я думаю, что для Лебедя или для Зюганова люди работали одним образом, а для Ельцина – совершенно другим. Было ощущение, что, если придет Зюганов, страна будет другой. Никто не хотел возвращаться в прошлое. И одна из линий президентской кампании – это был образ, что станет со страной, если выиграет Зюганов.

А: В то время еще не было такого мифа о Советском Союзе, как сейчас, и мы это очень хорошо помнили.

Ю: Да, все хорошо помнили, и поэтому газета, которую делал “Коммерсант”, называлась “Не дай Бог!”[88]. Это делали талантливые, замечательные журналисты, и делали с удовольствием, понимая, что они вовлечены в очень важное для страны дело. Хотя, конечно, делали это за деньги, глупо это скрывать.

А: Какую роль играл Березовский?

Ю: Он был тем человеком, который генерировал огромное количество идей.

А: Например?

Ю: Например, его идея была, чтобы Чубайс возглавил аналитическую группу. Надо иметь в виду, что в тот момент Борис Николаевич был раздражен на Чубайса.

А: Из-за приватизации?

Ю: После плохого результата блока “Наш дом – Россия” в 1995 году, где они набрали 10 процентов, Борис Николаевич сказал знаменитую фразу, что если бы Чубайса раньше уволили, то набрали бы 20. Безусловно, множество людей вокруг накачивали его, что во всем виноват Чубайс. Поэтому идея, чтобы Чубайс возглавил аналитическую группу, была, по сути, нереализуемая. Кто пойдет к Борису Николаевичу говорить про это? Тем не менее Боря встретился, насколько я понимаю, с Илюшиным, потому что никто, кроме Илюшина, не мог Бориса Николаевича убедить.

А: А Таня?

Ю: Нет, Таня в этот момент вообще не играла никакой роли. Она только что родила Глеба[89], которому было несколько месяцев, она была выключена. И у Бориса Николаевича было очень жесткое правило, что никто в семье не имеет права говорить про политику – ни Наина Иосифовна[90], ни Таня[91], ни Лена[92], никто. Я мог с ним говорить про это, потому что мы с ним работали над книгами. Он знал, что я журналист, что я в курсе, что происходит в стране, поэтому он меня слушал, готов был со мной делиться, но и я никогда не говорил про Чубайса. Илюшин входил в первый штаб, он видел всю ситуацию, и я думаю, что он был тем человеком, который сказал Борису Николаевичу, чтобы именно Чубайс возглавил новый штаб. Насколько я помню, реакция Илюшина тоже была очень тяжелая. Тем не менее это случилось.

Еще одна из Бориных идей – соединение Лебедя с Борисом Николаевичем после первого тура. Здесь тоже казалось, что Лебедь никогда не пойдет в команду Ельцина.

А: Он не только придумал, но еще и уговорил Лебедя.

Ю: Он уговорил Лебедя. Притом что Лебедь был категорически против, а Борис Николаевич тоже не видел Лебедя своим союзником, зная, что он человек непростой. Тем не менее Борис таким образом всю эту конструкцию сочинил, что и Лебедь поддержал, и Ельцин поддержал, и те, кто говорил с Борисом Николаевичем, предлагая эти идеи, увидели, что конструкция работает.

Тут очень важная деталь: все это время, о котором мы сейчас говорим, Березовский ни разу не встречался с Борисом Николаевичем.

А: По-моему, они и потом не очень встречались?

Ю: Они встречались раза два. Когда я писал о Ельцине, я специально попросил Шевченко, который занимался графиками встреч, уточнить, сколько раз Борис Николаевич встречался с Березовским. Тот был замсекретаря Совета безопасности, затем исполняющим обязанности секретаря и исполнительным секретарем СНГ. Так вот, таких встреч было две.

А: Один на один?

Ю: Да, и других встреч один на один не было никогда – ни дома, ни в Кремле, нигде. Были какие-то совещания, где Березовский участвовал в качестве замсекретаря Совбеза. Поэтому миф о том, что Борис Абрамович открывал ногой дверь кабинета президента, – неправда. Я думаю, что Боря сам эти истории рассказывал.

А: Безусловно.

Ю: Сразу после Давоса стало понятно, что ситуация меняется. Борис Николаевич не понимал, что такое президентская гонка, он был абсолютно советский человек, партийный руководитель. Выборы 1991 года были абсолютно другие, а тут кампания, где нужно пахать, где нужно делать вещи, которые ты не привык делать. И мне было понятно, что Илюшин при всем его замечательном контакте с президентом не в состоянии будет уговаривать Бориса Николаевича делать какие-то современные вещи, которые точно нужно будет делать во время кампании. Я в течение нескольких дней просто ходил с больной головой.

А: Официальной должности у тебя в тот момент не было?

Ю: Нет, никакой. Я писал книгу[93], встречался в связи с книгой с большим количеством людей, был вхож в Кремль… “Вхож” – дурацкое слово, просто у меня был пропуск в Кремль, и если я звонил Коржакову или Илюшину и говорил, что надо встретиться, то я встречался с ними.

В какой-то момент я перебирал имена, кто может быть человеком, которого президент будет слушать, понимая, что это человек из нового поколения. Я думал кого-то из свердловчан притащить, может быть, вернуть Бурбулиса…

А: Кого-то, кто может входить к Ельцину и кого он будет принимать и выслушивать.

Ю: И в какой-то момент я вспомнил про Таню. Я сказал об этом Чубайсу, сказал людям, которые в тот момент занимались кампанией, и Березовскому в том числе, и сам переговорил об этом с Борисом Николаевичем. Я Татьяну предупредил, что буду с Борисом Николаевичем говорить. Она, конечно, сначала сказала “нет”, потом согласилась. Действительно, в этот момент кампания была в самом низу, Чубайс еще не начал работать. Татьяну делают официальным членом штаба, она входит в президентский штаб.