И вообще, если так, то надо идти до конца. Если нет основных деятелей Смутного времени, то зачем вам статья «Смутное время»? А такая статья там есть. Что удивительно. Занимает она 13 строчек. Рядом расположенному исландскому скальду Снорри посвящено 16 строчек, а Снупсу Микаэлю, немецкому рудознатцу — 49 (!) строчек. В четыре раза больше, чем Смутному времени…

Вот такие приоритеты. Вот такой «патриотический» отбор, цензура и редактура. И в некоторых других новых словарях-справочниках — те же самые советско-иезуитские манипуляции, при помощи которых достигается полное «патриотическое» ути-пути, когда князья-бояре и все-все-все только и делали, что радели о пользе Отечества, а вороги и злодеи — одни поляки.

И тошно мне стало, как давно уже не было. Ну что ж мы такие-то — не знаем, не желаем знать правды, не хотим говорить правды. Правды еще не узнав, правды еще не утвердив — уже утаиваем и врем, снова утаиваем и снова врем! Увы нам, увы… Что в дословном переводе с немецко-русского означает: «Горе нам, горе…»

Не следует бросаться в крайности и говорить, что, не будь большевиков, мы бы свое прошлое знали и чтили, а большевики выжгли все каленым железом и ввергли нас в беспамятство. Потому, мол, мы и такие. Что до Кузьмы Минина, то как раз советская идеология и возвела его в ранг национального героя. Потому как выходец из народа. А вот в царской России о нем широко не знали до 1815 и 1826 годов, до возведения памятников в Нижнем Новгороде и в Москве, на Красной площади. Новые цари, Романовы, тотчас же после смерти Кузьмы в 1616 году забыли Минина. К несчастью, Нефёд, единственный сын Кузьмы, тоже вскоре умер, род Мининых пресекся, и напоминать было некому. И если бы не Петр Первый, то еще неизвестно, сохранилась бы память о Минине до наших дней. И это в чем-то закономерно. Бояре Романовы вольно или невольно не хотели помнить о посадском человеке, который сделал их царями. А вот Петр, резко антибоярски настроенный, сразу же обратил внимание на слухи-разговоры о Минине. И когда приехал в Нижний Новгород, велел разыскать могилу Кузьмы. И сказал: «На сем месте погребен освободитель и избавитель России». Вариантов Петровой фразы ходит у нас множество, я же цитирую по книжке-биографии Минина, вышедшей в 1799 году.

Петр и велел перенести прах Кузьмы с общего кладбища в усыпальницу Преображенского собора. Казалось бы, сам Петр распорядился! Да и факт погребения купца в Преображенском соборе — событие из ряда вон. Потому как здесь хоронили только нижегородских князей. А коли уж и Кузьму Минина такой небывалой чести удостоили, то и оформлено все должно быть как положено…

Увы. Даже повеление царя толком не исполнили. Мол, ну приехал царь да уехал, глядишь, и забудет, а нам что, теперь с какими-то непонятными останками возиться?.. Тем более Петр вскорости умер.

Вот историческое свидетельство, зафиксированное уже в полиграфическом исполнении. Книга, на которую я только что ссылался, называется: «Описание жизни и бессмертного подвига славного мужа нижегородского купца Козьмы Минина, выбранное из исторических преданий Николаем Ильинским». Возможно, это первая биография Кузьмы. Других, более ранних книг я не обнаружил.

Выдержана она в восторженных тонах. Фактов очень мало, риторики очень много. Кажется, что повествует автор о человеке общепризнанном, всем известном и почитаемом. И тем контрастнее «Заключение от Издателя сего описания», напечатанное на последних страницах. В нем говорится:

«В бытность мою в прошедшем 1794 году в Нижнем Новгороде… узнал я что славный муж Козьма Минин погребен в тамошнем Соборе на левой стороне за первым столбом. Но воображая знаменитый его подвиг прискорбно мне было, что нет на том месте ни памятника, ни надписи…»

Ни памятника, ни надписи.

Напомню: книжка сия датирована 1799 годом. В тот год родился Пушкин.

Как видим, и после царя Петра посадского человека Кузьму никто не чтил. Другое дело, что Петр Первый оставил крепчайшую метку: «Кузьма Минин». Теперь уже забыть Кузьму было трудно. Хотя бы потому, что прах покоится в Преображенском соборе. Что, как знаем, не внушало тогдашним людям никакого почтения. Прах Кузьмы зачем-то переносили с места на место несколько раз. Вполне возможно, что уже тогда потеряли или перепутали. Потом большевистские власти разрушили и сам Преображенский собор. Кости Кузьмы долгое время хранились в краеведческом музее, затем их упокоили в Архангельском соборе. Но, как оказалось, под плитой там лежат кости нескольких человек. В 1997 году нижегородский литератор Валерий Шамшурин обнародовал записку, датированную 12 декабря 1929 года, посланную из Нижнего Новгорода в Москву известному большевистскому деятелю Бонч-Бруевичу. В ней говорилось, что при разрушении собора и вскрытии могилы Минина нашли костяк, «который желали бы считать мининским, хотя он найден в другом месте».

А что до татарского или ордынского происхождения Кузьмы Минина, то я специально и очень тщательно этим не занимался. А так, по поверхностному огляду имеющихся очень немногих источников, никаких подтверждений тому нет. (Разве что объявится сам автор или рукопись того неизвестного нижегородского исследователя.) Ходят лишь слухи. То об источниках, которые точно назвать затрудняются, то о давних публичных лекциях известных ученых… Но, повторю, никаких, даже косвенных подтверждений этим слухам я не нашел.

В принципе, происхождение слухов объяснимо. Во-первых, в имени Мина есть что-то неизбывно ордынское и татарское. Минулины, Мингазины, Минтемировы, Минбаевы… — очень распространенный корень «Мин» в тюркских именах-фамилиях вообще. К тому же татары-мишары (мещеряки) — коренные обитатели нижегородских земель. Во-вторых, влияло на слухи и общеизвестное ордынское происхождение многих русских дворянских родов. Но ведь Кузьма — простолюдин. Если дворянские фамилии Баркаловых, Давыдовых, Злобиных, Минчаковых, Тевяшовых, Уваровых можно проследить по «Общему гербовнику дворянских родов» от пришедших из Орды знатных воинов Мин-чака Касаева, Мин-ата, Мин-ая, Мин-гозы, то посадские люди родословных записей не вели. И остается лишь гадать, кто там «Мин» от ордынского или татарского (болгарского) Мина, а кто от русского, церковного, с греческим корнем. Русское имя Мина есть в Святцах!

Наверно, по мотивам этих слухов и была написана известная гравюра художника Горского, на которой Кузьма в воинском облачении ну вылитый ордынец! Наверно, гравюра потом сама по себе породила свои слухи и догадки. Так всегда бывает…

А теперь — о главном. О феномене Кузьмы и нижегородского народа. Поскольку в обоих случаях — обратим внимание — мы имеем дело с феноменом, то есть явлением исключительным.

Такие люди, как Кузьма, были и есть. Нынче их называют харизматическими личностями, харизматическими лидерами. Л. Н. Гумилев определял их как пассионариев (пламенных), которые горят сами и зажигают других. Бесспорно, Кузьма и среди них был самым пламенным.

Но… Вот тут-то мы и переходим к главному. Какой бы ни был зажигательный человек Кузьма, но и его огня могло бы не хватить. Сколько ни бросай спичек в сырой хворост — будет шипение. А тут — загорелось сразу!