– Да ты что?! Совсем не понял, с кем имеешь дело? Эти люди все держат под своим контролем! Все и всех! Давай так, Александр, – «хозяин» выдержал паузу, – Петрович!

Давай бери готовый образец, мы его доставим в лабораторию, и там наши люди аккуратненько разберут его, все, что надо, срисуют – и вся тебе документация!

«А вот это не получится! Это устройство, если разбирать, то оно просто сплавится в кусок металла пополам с пластмассой» – так что – бери, срисовывай.

– Ирина, пригласите ко мне начальника техотдела.

Губернатор плюхнулся на стул.

– У тебя что, более мягкого кресла нет? И вообще – кабинет, какой-то нищенский! Коньяк-то хоть есть?

Я, молча, встал, подошел к шкафу, вынул бутылку коньяка, лимон, поставил перед губернатором. Рюмка, салфетка, нож.

– Ого, что пьют наши директора! «Армани» одна тысяча девятисотого года! Это же коллекционный коньячок! Дай, что-нибудь попроще! А эту бутылку я с собой заберу. Будет чем похвастаться перед губернаторами на министерской коллегии!

– Вызывали? – в дверях появился начальник техотдела.

– Принесите малый трансгрессор, губернатору в подарок. Пусть у него в гараже поработает годик, другой.

– Сейчас принесу – технолог исчез за дверью.

– Ты это, Петрович, вот так приборы запросто не раздавай! А то перехватят конкуренты!

– Ничего, пусть в лаборатории ваши специалисты посмотрят, как утроено все там.

– Во! Это поступок! Мужик сказал – мужик сделал! Мы с него быстренько схему срисуем, и пусть твои конструкторы останутся с носом! Не-е, наш с тобой договор остается в силе! Мы с тобой такие горы свернём!

Губернатор опрокинул рюмку коньяка в рот и, взяв ломтик лимона, стал жевать его вместе с кожурой.

«Миром правят дураки! Удалось же дуракам умных так прибрать к рукам!» – не помню, кто сказал, но сказано точно!

«Как смеешь ты, грязная ведьма, отрицать свою связь с дьяволом! – главный судья инквизиции ордена святителей хлопнул ладонью по толстой папке с обвинениями и доносами в колдовстве – взвилась пыль, и от испуга хрипло заорала ворона, сидевшая на потолочной балке.

– Тут, в этих бумагах, показания достопочтенных граждан, – инквизитор потряс кипой бумаг.

– Вот собственноручно написанные показания дворянина Ярведа, вот эта бумага написана рукой торговца Гента – судья бросил бумаги на стол и снова хлопнул по ним ладонью, да так громко, что вздрогнули сидящие сбоку два монаха.

– Что ты на это скажешь, отродье дьявола?!

Стоящая перед ним женщина со спутанными волосами, вскинула руки вверх и засмеялась холодно – ледяным смехом. У судьи застыло сердце от ужаса и предчувствия близкой беды.

– Ах ты, любвеобильный монашек! А ну – иди ко мне! Иди – иди, мой миленький!

Она потянула к судье свои грязные руки. Спаси и помилуй нас создатель! Её бледные, худые руки, словно плети лианы, вдруг стали расти и вытягиваться. Извиваясь, они протянулись к лицу главного инквизитора… Все, сейчас вцепятся в горло, но вместо этого холодная ладошка ведьмы шлепнула его по щеке. И по другой! Шлеп! И снова – шлеп! «Не-е-т!» – закричал инквизитор и проснулся.

– Ф-ф-ух! – Жедал рывком свесил ноги с деревянной лежанки. «Напрасно я остался ночевать на корабле – вот кошмары приснились! Волны в борт корабля шлепают, а мне невесть что снится!»

Посланник синода ордена святителей епископ Жедал преклонил колено и обратился к создателю с горячей молитвой. Нет, это была не покаянная молитва – на неё он встал бы на оба колена. А так – на одно, знак сожаления перед создателем за мелочную просьбу.

– Молю тебя, создатель, вразуми и помоги мне, ничтожному слуге твоему. Ниспошли встречу с главным учителем. Помоги мне выполнить поручение Фарана! Да, я боюсь гнева владыки ордена! А кто не боится? Разве что король?

Епископ, усмехнулся прервав свою молитву. Он вспомнил, как побледнел король, когда на смотре отборных войск, гвардии королевства Унерландии, бравые солдаты, вслед за приветствием королю, гаркнули слова прославления Фарану, словно забыв про королеву. Эх, на месте короля он не простил бы такой обиды.

«Нет, нет, – Жедал даже замотал головой, словно загнанная лошадь, – даже самому королю не потягаться с Фараном. Вот если бы учителя помогли…»

– Спаси и помилуй меня, создатель! – от этой мысли даже холодок побежал по спине легата.

– Убери дурные мысли из моей головы! Сподобь выполнить со всем усердием поручение владыки ордена!

Епископ, кряхтя, встал с колена и вышел из каюты. Великий Солим оторвался от вод океана и, словно золотистый плод янго, упавший с дерева, катился по небосводу, щедро посылая свои живительные лучи. Стайки летучих рыб выпрыгивали из воды, отталкиваясь хвостами от упругих гребней волн. Ласковый ветерок колыхал вымпел королевского флота, и хищный заур, изображенный на кроваво-красном полотнище, извивался всем туловищем, словно собирался с высоты мачты прыгнуть на посланника ордена.

– Эй, матрос! Прислал ли за мной карету епископ Арагут?

– Да, ваше святительство прислал! Вона там она, карета, ждет вас! С ней прибыли два монаха. Играют в кости с нашими матросами. Скажу вам, святой отец, таких игроков, как эти монахи, поискать надо! Эй, там, на берегу! Карету к трапу! Удачного дня вам святой отец!

– Благодарю тебя, сын мой! И тебя пусть осенит благость создателя!

Монахи, бросив игру, подбежали к трапу и со всем подобострастием проводили епископа к карете. Затем сели на место кучера, и карета загромыхала по улице, ведущей к резиденции наместника ордена святителей на земле Афеция.

Легат Жедал, откинув плотную занавеску, осматривал дома и прохожих. Не доволен был посланник ордена, очень недоволен видом из окна. Нет, дома почти не изменились: те же желто-красноватые стены, сложенные из грубо обработанных глыб вулканического туфа, крыши из черепицы с пятнами зеленых мхов. А вот люди… Во взглядах спешащих навстречу карете людей совсем не было того должного подобострастия и почтительности.

То ли дело раньше! Любой прохожий, едва завидев карету с явно знатным сановником, почтительно замирал на месте и порой опускался на одно колено, демонстрируя свое почтении и повиновение. Что изменилось?!

Вот идут два туземца. Скользнули равнодушным взглядом по громыхающей карете и пошли дальше. Епископ даже протянул руку к шелковому шнурку, второй конец которого был привязан к руке кучера. Дерни – и остановится карета, два верных и преданных молодца разложат на мостовой недостойных туземцев и всыплют по дюжине плетей в назидание и науку.

Отдернул руку от шнура посланник святого ордена. Не те времена. Может случиться и так, что эти двое туземцев с гордыми и независимыми взглядами прошли эту чертову школу учителей, о которой ходят легенды среди населения столицы Афеции. Тут и к гадалке не ходи: плети, просвистев, могут опуститься на твою спину.