Тори никому не говорила о том, что творится у них в доме, потому что не хотела неприятностей и считала, что никто ей не поверит. Когда Сэми спрашивала сестру, как идут дела, Тори всегда отвечала, что у нее все в порядке. Она думала, что сама виновата, раз у нее вечно проблемы. Обещала себе исправиться.

Чтобы мама любила ее.

В двенадцать лет Тори начала вести дневник – не для себя, а для школы. Она боялась, что в классе ее станут воспринимать как девочку, отец которой живет где-то на острове, сестра давно исчезла, а мать измывается над ней и над другом семьи, которого сама пустила в дом.

Среди прочего в том дневнике она записала, что любит домашнее видео больше, чем кино.

«Я люблю домашнее видео. Оно мне правда очень нравится. Например, съемки моего дня рождения, когда мне было три года и мама установила большой бассейн для всех детей. Мы тогда здорово повеселились. Пока никто не видел, я взяла свой праздничный торт и бросила в воду. Мама сказала, что это тоже весело, но сестре не понравилось, потому что она его испекла специально для меня. Я обожаю смотреть домашние видеосъемки».

Дальше она рассказывала про наступающий День благодарения.

«Я благодарна за то, что мы соберемся всей семьей. Просто моя сестра живет в Такоме, и мы редко видимся с ней. А отец работает очень далеко – он строит фундаменты для домов в разных местах. Зато мама все время со мной рядом».

К тому времени Тори, как и другие члены семьи, никогда не упоминала о Никки. Хотя фотографии Никки – и Шейна – по-прежнему висели на стенах по всему дому, мать как будто полностью стерла свою старшую дочь из памяти.

Никто не виделся с Никки.

За исключением Сэми. Но та держала это в секрете.

Секреты – это знали все три сестры Нотек – были плотью и кровью их семьи.

Шелли продолжала подстрекать семью Рона у него за спиной. Свозив в конце осени 2001 года мать Рона, Кэтрин, к врачу, Шелли позвонила его родным и сказала, что согнала у нее с лица трех блох, пока они вдвоем ехали в машине. Более того, сообщила, что неоднократно была свидетельницей того, как Рон кричал на мать.

Шелли возмущалась состоянием дома Кэтрин и тем, что Рон не помогал матери уже давным-давно. У бедняжки даже не работал телевизор! Но Шелли позаботилась о ней и купила Кэтрин «Дэу» с диагональю двадцать семь дюймов. А еще подарочную карту на 150 долларов из магазина бытовой техники.

В трейлере следовало провести дезинфекцию, и Шелли нашла для Кэтрин временное жилье, пока из ее дома изгоняли блох. Она делала все, что было в ее силах, для очаровательной пожилой леди, к которой относилась как ко второй матери.

Одновременно Шелли всячески старалась оболгать своего друга в глазах его родных: говорила семье, что у Рона было достаточно денег, чтобы заплатить за аренду парковки под трейлер, но он предпочел этого не делать.

«На тот момент, когда его выселили из трейлера, у Рона было шестьсот долларов, и он обратился к адвокату, но тот сказал, что выселение производится по закону, – рассказывал брат Рона, Джефф, позднее. – Когда начался суд, в первый раз ему отсрочили выселение, поэтому он проиграл только по своей вине. На следующие заседания Рон просто не являлся, и суд вынес решение в пользу владельца земли».

4 ноября 2001 года Кэтрин позвонила своему младшему сыну, Джеффу, и сказала, что хочет переехать в Мичиган, чтобы быть поближе к нему и к могиле своего мужа. Она сообщила, что Рона судят за неуплату долгов и что уже выдан федеральный ордер на его арест. Позднее она отказалась переезжать, сославшись на холодный климат в Мичигане и нежелание стать сыну обузой.

Шелли принимала активное участие в семейных делах Вудвортов. 29 ноября 2001 года она отправила родным Кэтрин следующее письмо.

«У вашей мамы все отлично. На следующей неделе я ее сфотографирую и отправлю вам фото, а еще мы собираемся поехать сделать ей прическу к Рождеству. Мне очень хочется помочь вам, чем я только могу. Господь благослови вас всех!»

2 декабря 2001 года Кэтрин позвонила Джеффу в Мичиган сообщить, что Шелли собственноручно доставила ей записку от Рона касательно вывоза его вещей. Шелли некоторое время держала записку у себя и не хотела отдавать, а брату Рона сказала, что умоляла того не отправлять ее. В конце концов Шелли передала записку Кэтрин, когда они ехали в машине, чтобы у той было время по пути все осмыслить. На обороте рождественской открытки Рон написал: «Передай это моей матери, потому что я не хочу, чтобы она узнала мой почтовый индекс».

«Ты старая тупая сука, – начиналась записка. – Поверить не могу, что ты была такой чертовски тупой дурищей, чтобы подумать, что можешь украсть у меня последние вещи».

Пару дней спустя Шелли переслала эту записку брату Рона, добавив от себя: «Вкладываю сюда же письмо, которое Рон отправил вашей матери. Мне очень за него неловко».

Невестка Рона ответила на это так: «Его записка даже более оскорбительна, чем предыдущая, где слово на «с» использовано 22 раза – по подсчетам Мишель».

Дальше она выдвигала предложение, как оградить мать Рона от его нападок: «Я даю Мишель позволение сделать копии писем Рона к матери и связаться со службой защиты пожилого населения, 3 декабря 2001 года».

Джеффу Вудворту продолжали поступать звонки от Шелли Нотек. По мнению семьи Рона, Шелли была добрая, умная и заботливая. Они жили далеко, в Мичигане, а Шелли обеспечивала их матери поддержку в трудные времена.

Рон с каменным лицом выслушал голосовое сообщение, которое оставили его родные на автоответчике Нотеков. Когда Шелли вернулась домой, она проиграла его еще раз и спросила, все ли слышал Рон.

Позднее она написала семье Вудворт, что случилось дальше.

«Рону было все равно… правда, потом он разозлился, сказал «я не собираюсь подчиняться ничьим приказам» и устроил скандал».

Брату Рона показалось, что Шелли тоже начинает от него уставать. Вот что он писал:

«Мишель неоднократно разговаривала с Роном о его отказе ухаживать за матерью и нежелании заниматься делами, но он не реагировал. Мишель сказала, что из подруги превратилась для него, по сути, в мать и Дэйва это раздражает».

В колледже начались зимние каникулы, и Сэми приехала домой из Эвергрин. Тори где-то гуляла с друзьями, а Рон работал в сарае, когда к воротам подрулил джип шерифа округа Пасифик. Заместитель шерифа вылез из машины и постучал к ним в дверь. Шелли сразу же открыла. Сэми не слышала, о чем они говорят, но была уверена – дело в Кэти. Прошло несколько месяцев с тех пор, как Никки впервые обратилась в полицию.

Они знают! – думала она. – Началось!

Мать заперла двери.

– Зачем он приезжал? – в панике спросила Сэми. – Это из-за Кэти, да? Они знают про Кэти, мама!