Я взяла его за руку. Он стиснул мои пальцы и продолжал:

— Джесубай сказала, что долго пыталась побороть чувства ко мне ради блага семьи, ради государственных интересов, но любовь оказалась сильнее. Она любила меня, меня, а не Рена. Впервые в жизни кто-то предпочел ему меня! Мы с Джесубай были очень молоды и влюблены. Но день возвращения Рена приближался, Джесубай пришла в отчаяние и стала умолять меня посоветоваться с ее отцом. Разумеется, это было совершенно недопустимо, но я совсем потерял голову от любви, поэтому согласился, решив пойти на все, ради ее счастья.

— И что сказал ее отец?

— Он согласился отдать Джесубай за меня, но на определенных условиях.

— И тогда ты заманил Рена в ловушку и позволил захватить его в плен? — перебила я.

Кишан поморщился.

— Ну да. Мне тогда казалось, что Рен — это досадное препятствие, которое нужно преодолеть ради Джесубай. Я рисковал им ради возможности быть с ней. В свое оправдание я могу сказать только то, что мне обещали следующее: солдаты лишь проводят Рена во дворец отца Джесубай, где мы изменим условия помолвки. Разумеется, все получилось совсем не так.

— Что случилось с Джесубай? — тихо спросила я.

— Несчастный случай, — так же тихо ответил Кишан. — Ее ударили, она упала и сломала шею. Она умерла у меня на руках.

Я сжала его руку.

— Мне так жаль, Кишан. — Я не была уверена, хочу ли услышать ответ на следующий свой вопрос, но все-таки спросила: — Кишан, однажды я спросила мистера Кадама, любил ли Рен Джесубай. Но он так и не дал мне прямого ответа.

Кишан невесело рассмеялся.

— Рен любил свое представление о ней. Джесубай была красива, желанна, могла стать прекрасной подругой и царицей, но Рен совсем не знал ее. Например, в письмах он называл ее просто Бай и просил звать его Реном. Но Джесубай это не нравилось. Она считала, что прозвища бывают только у представителей низших каст. Честно говоря, они даже не успели как следует познакомиться друг с другом.

Вначале я испытала огромное облегчение, но потом вспомнила портрет Джесубай, нарисованный Кишаном. Совсем не обязательно хорошо знать такую девушку, чтобы находить ее обворожительной и желанной. Возможно, Рен до сих хранит в душе чувства к умершей невесте.

Легкая дрожь пробежала по руке Кишана, и я поняла, что его человеческое время подошло к концу.

— Спасибо, что посидел со мной, Кишан. У меня осталась еще куча вопросов. Жаль, что ты не можешь подольше поговорить со мной.

— Я останусь с тобой до тех пор, пока Рен не вернется. Может, завтра еще поболтаем.

— С удовольствием!

Печальный мужчина превратился в черного тигра, нашел подходящее местечко и задремал. А я решила записать кое-что в дневник.

Смерть Джесубай потрясла меня. Я открыла чистую страницу и приготовилась писать, но вместо этого нарисовала двух тигров и красивую длинноволосую девушку между ними. Потом провела линии от девушки к каждому тигру и вздохнула. Не так-то просто разобраться в своих чувствах на бумаге, если не можешь сначала разложить их по полочкам в голове!

Рен не вернулся до вечера, а Кишан так и прохрапел весь день. Я несколько раз нарочно с шумом проходила мимо него, но он и ухом не повел.

— Нечего сказать, хорош защитничек! — ворчала я себе под нос. — Я могла бы уйти в джунгли, а он бы и не заметил!

Черный тигр негромко фыркнул, видимо, пытаясь дать понять, что даже во сне держит ситуацию под контролем.

Остаток дня я читала, отчаянно скучая по Рену. Даже когда он был тигром, мне казалось, будто он внимательно слушает каждое мое слово и непременно поговорил бы со мной, если бы мог.

После ужина я потрепала Кишана по голове и забралась в палатку. Положив голову на руки, я почувствовала огромную пустоту рядом с собой, как раз на том месте, где всегда спал Рен.

Следующие четыре дня прошли точно так же. Кишан переселился в лагерь, несколько раз в день он оставлял свой пост, но всегда возвращался к обеду и ел вместе со мной. После обеда он превращался в человека и терпеливо отвечал на мои бесконечные расспросы о дворцовой жизни и культуре Индии.

Утром пятого дня все изменилось. Кишан превратился в человека, не успела я выбраться из палатки.

— Келси, я беспокоюсь за Рена. Его уже долго нет, и во время своих вылазок я ни разу не встретил его запах. Подозреваю, что ему не повезло с охотой. Он не охотился с тех пор, как нас заколдовали, то есть уже больше трехсот лет.

— Ты думаешь, он ранен?

— Возможно, но не забывай, что наши раны быстро заживают. В этих джунглях не так-то много хищников, которые могут осмелиться напасть на тигра, зато встречаются ловушки и браконьеры. Я решил отправиться на поиски.

— Думаешь, это будет просто?

— Если он не дурак, то будет держаться реки. Стада обычно собираются у воды. Кстати, о пропитании — я тут заметил, что твои припасы подходят к концу. Вчера ночью, пока ты спала, я навестил мистера Кадама в его лагере возле дороги и принес тебе еще мешок этой одноразовой еды. — Он кивнул на сумку, стоявшую возле палатки.

— Тебе пришлось всю дорогу тащить ее в пасти! Спасибо.

— Всегда к твоим услугам, прелесть моя, — ухмыльнулся он.

Я рассмеялась.

— Ну конечно, ты решил, что лучше несколько миль тащить сумку в собственных зубах, чем подставлять свою шкуру зубам Рена, который спросит с тебя, если ты бросишь меня умирать с голоду!

Кишан насупился.

— Я сделал это для тебя, Келси. Для тебя, а не для него.

Я дотронулась до его руки.

— Конечно, спасибо тебе.

Он накрыл ладонью мою руку.

— Аап ке лийе. То есть весь к твоим услугам.

— Ты сказал мистеру Кадаму, что мы задерживаемся?

— Да, я ему все объяснил. Не беспокойся. Он очень уютно расположился возле дороги и будет ждать столько, сколько потребуется. А теперь собери-ка для себя еду и воду. Я беру тебя с собой. Откровенно говоря, я бы с большим удовольствием оставил тебя здесь, но Рен уверял, что ты непременно угодишь в беду, если останешься без присмотра. — Он шутливо дотронулся до моего носа. — Это правда, билаута[25]? Неужели такая милая юная дева может влипнуть в неприятности?

— Я не влипаю в неприятности. Они сами меня преследуют.

— Вот это больше похоже на правду! — расхохотался Кишан.

— Вы, тигры, конечно, очень умные, но я все равно могу сама о себе позаботиться! — обиженно фыркнула я.

Кишан сжал мою руку.

— Может быть, нам, тиграм, просто нравится заботиться о тебе?

Вскоре мы уже шагали по тропе, поднимавшейся к вершине водопадов. Шли мы небыстро, но без остановки, поэтому когда добрались до верха, мои ноги запросили отдыха. Кишан позволил мне немного посидеть. Я окинула взглядом джунгли и отыскала наш маленький лагерь посреди поляны внизу.