— Твою мать! — выругался он в сердцах. — Рыси!

Метровая пятнистая кошка втянула носом воздух, развернулась и скрылась в темноте клетки.

— Хреновы оригиналы! Обычных собак им уже мало, — хмыкнул Денис, вглядываясь между прутьев. — Так это вы любители крысятинки и голубятинки? Да, удивился бы Владимир Иванович.

Рыси притихли и настороженно следили за каждым его шагом. Денис прошел между клеток, остановился у следующей двери, приник к ней ухом и долго прислушивался. Здесь тоже царила тишина. В приоткрывшуюся щель падал тусклый свет, и это после темных коридоров настораживало. Он медленно потянул на себя ручку, заглянул внутрь. В просторном прямоугольном зале не было и намека на электричество. Стены освещали потрескивающие маслом факелы. От их долгого горения на камнях образовались вытянутые черные тени. Весь периметр зала был заставлен древним оружием и доспехами. Они висели на стенах, лежали горой, сваленные в углу, торчали из темных закутков. Мечи, топоры, булавы, щиты…

Денис замер на пороге и изумленно смотрел на древнее оружие. Но еще больше, чем шлемов и копий, здесь было всяческих икон и образов. Они закрывали стены, висели под факелами и над ними. Денис узнал вполне привычные двухмерные православные и трехмерные католические с натуралистичными и живыми ликами. Между образами висели тибетские и африканские маски. Небольшие деревянные идолы ужились по соседству с куклами вуду. Древние знаки викингов перемежались фигурками многоруких индийских божков. Но все это лежало, стояло, висело исключительно вдоль стен. Центр зала был пуст, и занимал его тонкий, украшенный ювелирной резьбой постамент, на котором грациозно разлеглась небольшая статуэтка отливающей серебром рыси. Ее преувеличенно когтистые лапы впились в пол, а шею обрамляла серебряная ажурная цепочка.

Денис переступил порог и вошел в зал. Религиозный и боевой антураж обстановки завораживал, поражал своей таинственностью. Злые лица масок и высушенные волосатые черепа африканских шаманов в свете факелов казались живыми и уродливыми. Но здесь не было главного. Среди всей этой мешанины не было и намека на генератор времени.

У противоположной стены зал заканчивался еще двумя дверями. Денис по очереди заглянул за обе. Широкая дубовая скрывала каменные степени, ведущие на второй этаж. Узкая и совсем невзрачная приглашала в подвал. Недолго думая, он выбрал ту, что вела вниз. Все ценное хранят там, где поглубже!

Крутые каменные ступени сделали виток, и Денис вошел в подземелье с низким потолком. В нос ударил удушающий запах скотобойни, а по рукам побежало колючее ощущение холода. Подвал тоже освещался факелами, хотя уже не в таком количестве. Потому здесь вместе с холодом царил полумрак. Почти все свободное пространство занимала огромная ванна, выложенная кафелем и до краев заполненная льдом. Сверху лед был укрыт множеством вырезанных, со свисающими нервными окончаниями, глаз. Глаза были разные — большие, размером с кулак, были и мелкие, по всей видимости птичьи. От их огромного количества у Дениса волосы встали дыбом, а к горлу подкатил тошнотворный ком. Рядом с ванной стоял разделочный стол, покрытый стальными листами, почерневшими от засохших потеков крови. Под ним стояло ведро, набитое клочками шерсти, раздробленными костями, свинячьими и собачьими ушами.

Стараясь не смотреть на все эти жуткие потроха, Денис пошел в обход вокруг ванной в поисках чего-то такого, что хоть как-то намекало бы на присутствие генератора. Может, здесь есть ход в следующий уровень подземелья и он ниже? Или из темноты проступит дверь, за которой он наконец-то увидит жужжащие трансформаторы, огоньки ламп и пучки проводов?

Денис удрученно вздохнул — хотя о чем это он? Судя по царившему вокруг средневековью и факелам, электричество здесь еще не открыли!

Он обошел почти весь подвал и уже хотел выбираться наверх, как вдруг увидел в темном углу неподвижный человеческий силуэт. Он стоял не шелохнувшись, и поначалу Денис даже принял его за манекен, демонстрирующий эсэсовскую форму. Но немец был живой. Застыв, он наблюдал за Денисом полуприкрытыми глазами, не дрогнув ни единым мускулом на лице. Мимика у него отсутствовала как таковая, отчего бледное лицо в отблесках факела казалось еще одной маской, по ошибке свалившейся в подвал. Денис громко икнул и, не попадая пальцами в карман, судорожно полез за пистолетом.

Немец шагнул на свет и замер, продолжая молча наблюдать за действиями Дениса. Затем он сцепил пальцы, хрустнул костяшками, стал в боксерскую стойку, стиснул левую ладонь в кулак, а правой поманил на себя. После этого его физиономия перекосилась, на ней появился презрительный оскал.

От удивления у Дениса брови полезли на лоб. Эта мумия предлагала ему подраться! Удивление сменилось интересом. Он спрятал вытащенный «браунинг» обратно в карман, ухмыльнулся, стал в стойку, в свою очередь поманив немца к себе и предлагая ему начинать первым номером. Немец казался немного выше, тяжелее, с массивной квадратной челюстью. И удар у него был под стать внешности. Бесхитростный, тяжелый и размашистый. Денис легко уклонился от кулака, пролетевшего перед лицом, и тотчас просчитал, что из себя представляет его противник. Удар, конечно, тяжел! Если бы пропустил, наверняка оказался бы на полу. А так — ничего особенного. Реакция ни к черту! Возможно, его противник надеялся на чугунную голову и кулак-кувалду. Точно когда-то занимался боксом, но было это очень давно.

Сделав выпад, немец замер, ожидая ответного удара. Денис демонстративно напряг правую руку, показывая, что будет бить ею. Затем выбросил крюк правой, давая возможность немцу спокойно увернуться. И тот, с легкостью купившись на этот финт, качнулся в сторону. Тут же ему в челюсть врезался удар левой. Резкий и жесткий. Но голова у него и впрямь была чугунной. Немец лишь попятился от Дениса вправо и даже не скривился от боли. Хотя на этот удар не слишком-то рассчитывал и сам Денис. Он был лишь связующим звеном в задуманной серии. А дальше в дело пошла левая нога. Берца описала размашистую дугу и глухо врезалась в выбритый висок.

О, какой это получился удар! Он вполне мог бы войти в хрестоматию Панкратиона, будь сейчас вокруг достойные свидетели. Таким ударом в две тысячи четвертом году прославленный хорватский боец без правил Мирко Крокоп отправил босой ногой в глубокий нокаут нашего Александра Емельяненко. Трудноисполнимый, но коварный и тяжелый! Пусть Денис и не был Крокопом, но и нога его не была босой. Промокшая берца, подобно пушечному ядру, потрясла немцу голову, и он рухнул на пол без каких-либо признаков жизни.

Денис затащил его под стол и уже собрался было бежать наверх, как вдруг хлопнула дверь и на лестнице послышались шаги. Замерев у входа, он приготовился встретить еще одного любителя боев без правил в эсэсовской форме. Но на этот раз появился один из тех носителей черной сутаны, которых он видел во дворе. Шел он тяжело ступая и жалобно, по-старчески покряхтывал на каждой ступеньке. Потому Денис не стал его бить, лишь зажал рот и потащил в угол, чувствуя под руками хилые трепыхания почти невесомого тела. Повалив на пол, он сорвал капюшон с тряпкой, закрывающей голову. На него смотрело сморщенное лицо, сплошь покрытое угрями и оспинами. В глазах метался ужас, и старик тщетно извивался, силясь вырваться из сжимавших его рук. А когда он попытался укусить, Денису пришлось трахнуть его об пол, после чего тот затих, лишь жалобно вращал глазами.