Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Может покричать наконец-то?
Может кто-то летающий спасёт ценные гены?
Я вздохнула, набирая воздух для крика, но тут моя нога, ударившись ступней в скальный выступ, подвернулась с новой, особенно сиятельной вспышкой боли, я коротко вякнула и, завалившись набок, всем телом шкваркнулась на скалу. Локоть, на который упала, похоже в щепки, тело, полное боли – в отбивную, и…
Наконец-то меня настиг страх.
Словно до сих пор он летел-сползал за мной следом, а сейчас догнал, и угнездился в голове, вытесняя любые мысли, и даже боль.
И даже сознание…
Надолго ли, не знаю, – но открыла глаза я в душной кровавой темноте. Слабость такая, словно меня выжали в стакан вместо спелого харуманиса. Рядом копошится что-то жуткое, тускло взблескивающее алым.
Боли нет, но и сомнений в том, что я умираю, – тоже.
О… умираю?
Да какого Заррха?!
Клянусь крыльями, мне надоело это просто зверски!
Здоровая злость освежила, будто я пригоршню ключевой воды в лицо плеснула, смыв липкую паутину бессилия.
– Что происходит тут? И где вообще это – «тут»?
– В подземелье под Старлайном, – произнесли мои губы так хрипло, что я содрогнулась. Попыталась, вернее, но тело больше не ощущалось моим. – Незабудка?! – а вот радость я ощутила как свою.
Хотя, может это и была моя радость – от озарения, что я с Корвином, снова влезла к нему в голову. И он жив, хоть, кажется, и собирался помереть.
Да только кто ж ему позволит?!
Глава 25. Просто невозможен
– Ты жива! – облегчение в голосе Корвина согрело моё израненное… хм.
А жива ли?
– Скорее да, чем нет, – ответила я задумчиво, пытаясь припомнить, насколько совместимы мои раны, полученные в бодро-кульбитном полёте, и не сорвусь ли я со скалы, на которую прилегла отдохнуть, прежде чем отключилась от боли. Так сказать, достигла ли я полного дна пропасти, или ещё есть куда падать.
Судя по тому, как я радуюсь Корвину, – я на самом что ни на есть дне. Немного ниже плинтуса. Э-эй! Кассандра! Прекрати таять и млеть. И вообще соберись. Он тут вроде помирать собирался, вот и не мешай.
Трезвые и грустные, и даже подлые мыслишки вообще не помогли погасить радость. Ну и ладно.
– Что тут у тебя происходит? – я попыталась осмотреться, и Корвин повертел головой для меня. Поморгал. Картинка не изменилась.
Кромешная тьма. Ни малейшего источника света.
– Странно, но, похоже, ничего, – теперь губы Корвина говорили за него самого. А я поймала себя на воспоминании о другой тьме. Тьме, полной нежных и страстных прикосновений.
Только не открывай глаза-а…
Интересно, Кор смутится за меня? А как он это сделает? У него запылают уши? Порозовеют щёчки?
Корвин приподнялся на локтях, затем вообще медленно встал. Тихо хмыкнул.
Читает мои мысли? Ай, нехороший дракон.
– Ты просто слишком громко думаешь.
Я, мысленно куснув губу, передумала смущаться. Куда интереснее казалось смутить Корвина:
– И что ты думаешь о моих м-мыслях? – я растянула его губы в лукавой усмешке. Или это он сам?
– Ничего, – он действительно тихо рассмеялся. Крылатые, какой у него приятный смех! – Но уши мои уже пылают.
– Да-а-а? – насторожилась я. – А почему я не ощущаю?
– Не знаю. Может, стоит их потррогать?
Меня тут же утопило в картине, начавшейся с прикосновения к самому чувствительному на моём теле месте. Я даже не знаю, чей это сорвался с уст Корвина стон. И кто из нас двоих прикусил нижнюю губу.
– Ты моё безумие…
И чьи это были слова, я тоже не представляю.
Чтобы не потерять себя окончательно, я из последних моральных сил, постаралась думать о другом, и тут заметила красный отсвет, довольно далеко от нас. Внизу. Похоже у самого пола. Тусклый, еле уловимый, но в чернильной темноте подземелья он притягивал зрение сильнее блеска драгоценных камней.
Мне показалось, что Корвин тоже заметил свечение. Но при этом он прошептал что-то настолько порочное, что у меня… – или у нас? – мигом закружилась голова.
Ты просто невозможен, мой дрракон…
– О-о, как же мне нужны твои губы… все-е. Всё твоё тело, я хочу всё твоё тело. Чтобы ты горела в моих руках, теряя способность мыслить. Жажду пить твои стоны, пылать твоей страстью, стать с тобой одним целым, моя Незабудка…
Его слова просто сводят с ума.
– Да-а-а, – выдыхаю его устами, разгораясь без тела, почти растворяясь в его рваном дыхании. Поймав ладонь, прикусываю что есть силы, чтобы не закричать. Немыслимое, неправильное, дикое удовольствие гуляет по разделённому на двоих телу.
– Ты моё безумие, – хочу рассказать ему я, но прикушенная ладонь превращает все слова в протяжный прерывистый стон.
Что ты делаешь, Касс? – тревожная мысль вьётся молью рядом со мной, но выгорает – ей не прорваться сквозь стену страсти.
А красные блики в тёмном углу становятся ярче.
Я чувствую дикий голод, но не знаю, чей это голод: мой? Корвина? или чего-то чуждого нам, непостижимого и… несчастного?..
Мир становится алым, шепчет голодно: «Ещё-ещё, как вкусссно», – обволакивает тонкими нитями, облизывает скользким холодным языком.
«Моё, сладкое-ее, да-аай» – свистящий шёпот, тонкий звон натянутых струн.
– Кор, что это? – силюсь спросить я, но иным словам кроме слов любви нет места в этой сияющей кровью темноте. – Да остановись же!
Но мой невозможный дракон уже не слышит меня, моих мыслей. Им владеет безумие, и мне становится страшно. Страстно и страшно. Дикий коктейль.
Тёплая капля разбивается о плечо, вторая летит мимо, хлюпает где-то внизу.
…И всё приходит в движение. Нити натягиваются, но не рвутся, на скользкий язык, кажется, Кор наступает ногой. «Что-то чуждое», только что пускавшее слюнки на наши эмоции, дико надсадно кричит, оглушая, но Корвин выбросив руки вверх и немного назад… поймал.
Алчного духа?
Дурманхана?
Диковинная тварь в свете зажжённого над ухом Корвина огонька (ух, ты, он ещё и с огнём управляется!) слезливо щурится, судорожно дёргает пленённым языком, топорщит тонкие нити вибрисс, кончики которых словно прикипели к нашему с Корвином телу.
У твари четыре красных глаза и пара небольших трёхветвенных рожек над прижатыми к голове ушами, в остальном она – точная копия моей детской игрушки. Только, кажется, её знатно изваляли в грязи. Очень длинный енот, полосатый, с когда-то
