— Лучники к бою! — крикнул Ота, и его слова эхом повторило множество голосов, как бывало во дворцах, когда шептальники доносили слова хая до тех, кто ждал за дверями залов. Он увидел, как в клиньях зашевелились ряды воинов и поднялись луки. Долгий рев гальтского полчища громом прокатился по долине.

— Вперед! Лучникам целиться!

Как и во время учений, они двинулись на врага. Чуть впереди — стрелки, между ними — пехотинцы в самодельных доспехах, вооруженные кто во что горазд: мечами, копьями и молотильными цепами. Всадники в цветах великих домов рысили по бокам, готовые ударить с флангов. Три тысячи воинов шли по мокрой траве, через проплешины голой земли, по щиколотку в грязи, а на них, оглашая долину боевым кличем, надвигались гальты.

В старинных книгах вражеские стрелы сравнивали с дымом великого костра или тучами, затмевающими солнце. На самом деле все оказалось иначе. Сначала Ота не заметил никаких стрел. Миг — и они посыпались одна за другой, вонзаясь остриями в землю, дрожа, мигая на солнце зеленым и белым оперением, точно диковинные цветы, которые вдруг выросли посреди луговой травы. Один воин, вскрикнув, упал, за ним повалился другой.

— Стреляйте! — рявкнул Ота. — Дайте им сдачи! Стреляйте!

Теперь, когда он понял, куда смотреть, он заметил тонкие темные древки. Они поднялись из гущи гальтов медленно, словно выплыли. Его лучники натянули тетивы и сделали ответный выстрел. Казалось, что стрелы вот-вот столкнутся в воздухе, однако они скользнули друг мимо друга, смешались на миг и снова разделились, как две стаи птиц. Снова закричали, падая, люди.

Конь Оты вздрогнул и прянул в сторону, испугавшись воплей и запаха крови. У него самого сердце колотилось, как бешеное, а спина и шея вспотели, несмотря на утреннюю прохладу. Ум лихорадочно работал. Ота подсчитывал, сколько людей потерял сам, пытался разглядеть, сколько гальтов рухнуло в траву. Похоже, они выпускали стрелы чаще. Может, у них оказалось больше лучников. В таком случае промедление только увеличит его потери. Но, может, гальты просто лучше знают, как убивать?

— В бой! — крикнул Ота. Он оглянулся на вестников, но только двое стояли достаточно близко, чтобы его услышать; Найита не было видно. Ота подозвал ближайшего. — Командуйте наступление!

Воины бросились на врага нестройно, но дружно. Как только им передали приказ, Ота услышал громкий, протяжный гул, у которого, казалось, не было ни начала, ни конца. Один умолкал, чтобы набрать в грудь воздуха, но его клич тут же подхватывал другой. Ота пришпорил коня. Его всадники тоже двинулись вперед и теперь скакали с флангов, следя за тем, чтобы не слишком обгонять остальное войско. Гальтские лучники отступили, а им на смену вышли другие воины.

Звук, с которым встретились две силы, напоминал грохот обвала. Крики и вопли слились, ряды смешались, а все продуманные до мелочей планы потеряли смысл. Ота рвался поближе: чтобы лучше рассмотреть поле боя, чтобы защитить своих. Его лучники отступили и выпускали по гальтам редкие стрелы, пока он их не остановил. Невозможно было понять, в кого они попадают.

Людское месиво начало закручиваться. Левый фланг войска Мати огромной волной захлестнул ряды гальтов и отхлынул под ответным натиском. Ота услышал барабаны и трубы. «Хорошая мысль, — подумал он. — Удобнее подавать сигналы».

Гул не смолкал. Солнце медленно ползло по небосводу, а воины по-прежнему сшибались друг с другом, отступали, снова бросались в бой. И с каждым вдохом Ота видел, как падают люди. Его люди, а не гальты. Он пришпорил коня и подъехал ближе. Трудно было судить, сколько воинов он потерял. Распростертые в грязи тела могли принадлежать кому угодно.

Внезапно грохот битвы заглушил новый клич. Ота увидел, как середина вражеского войска подалась назад. Его пехотинцы ринулись вперед, крича и сминая гальтов.

— Стойте! — заревел Ота. Хриплый, сорванный голос его не слушался. — Остановите их!

Но даже если воины слышали его команду, они ее не послушали. Они бежали вперед, прямо в брешь, возникшую во вражеских рядах. Труба пропела три раза, и по ее сигналу гальтская конница, которая до этого держалась в тылу, слева и справа, развернулась к середине и врезалась в людей Оты с обеих сторон. Это была простая ловушка, и они в нее попались. «Бегите же! — подумал Ота в смятении. — Я должен сказать им». И вдруг услышал, что где-то справа кто-то дал приказ отступать.

Кто-то запаниковал, подал команду раньше него. Конники повернули назад, неохотно, не желая оставлять позади пехоту. Несколько пеших воинов развернулись и побежали, затем еще немного, а потом, как будто кто-то спустил их с привязи, войско Оты бросилось от гальтов наутек. Некоторые всадники пытались задержать преследователей, но большинство спасалось бегством вместе с остальными. Ота обернулся и увидел, что лучники тоже бегут.

— Нет! — крикнул он. — Только не вы! Остановитесь!

Никто его не слушал. Он превратился в листок, подхваченный ураганом, потерял власть, потерял надежду, а его людей пускали под нож, как свиней в зимние холода. Ота вонзил каблуки в бока лошади, прижался к ее гриве и молнией пустился вдогонку стрелкам. Гнать коня по скользкой грязи было безумием, но это его не остановило. Убегающие лучники обернулись, услышав позади топот копыт. Им даже хватило наивности обрадоваться ему. Ота врезался в ближайший клин, сбил с ног нескольких людей, остановился и показал на бегущее войско.

— Стреляйте! — прохрипел он. — Это их единственное спасение. Стреляйте же!

Стрелки оторопело уставились на Оту, напомнив ему овец на краю обрыва. Он привел на поле битвы кузнецов и крестьян. Привел сражаться с воинами людей, которые в жизни не видели ничего, кроме пьяных драк. Ота соскочил на землю, выхватил лук и колчан из рук ближайшего человека и прицелился ввысь. Он так и не узнал, куда попала его стрела, но лучники, по крайней мере, начали понимать, что нужно делать. Один за другим они начали посылать стрелы над головами бегущих прямо в толпу гальтов.

— Они нас прикончат! — взвизгнул какой-то мальчишка. — Их тьма!

— Убей первых двадцать, и пусть остальные спорят, кому идти вперед.

У него за спиной собрались и другие лучники. Когда с ними поравнялся первый из верховых, Ота узнал Ашуа Радаани и поднял руки, приказывая ему остановиться. На лице и руках Радаани запеклась кровь, а в широко раскрытых глазах застыл ужас. Ота шагнул ему навстречу.

— Поезжайте к другому клину. Скажите им, пусть начинают стрелять, когда отступающие поравняются с нами. Мы их прикроем.

— Вам нужно ехать прямо сейчас, высочайший. Я могу повезти вас.

— У меня есть свой конь, — отказался Ота и вдруг понял, что даже не знает, что стало с его скакуном. — Поезжайте. Немедленно!

Гальты приблизились на расстояние выстрела и сбавили скорость. Двое упали. А потом, каким-то чудом, преследование прекратилось, враги повернули назад. Мимо Оты бежали его пехотинцы, грязные, истекающие кровью, плачущие и бледные от ужаса. Некоторые волокли раненых. Иногда — не подозревая, что те уже мертвы. С Отой поравнялись последние воины. Он повернулся, подавая знак стрелкам, и те выступили вперед. Несколько гальтов, увлеченных погоней, рухнули на землю. Ашуа добрался до второго клина. Ота возблагодарил богов хотя бы за это.