А позади шипели и искрились в запальных трубках злые огоньки. Вот он, спасительный строй русских колонн. В них, расталкивая ряды, влетели стрелковые цепи и пионеры, а позади, на поле, земля вставала уже на дыбы.

Прямо в упор по накатывающей коннице, словно из трёх десятков пушек, ударили мелкой картечью направленные фугасы. Шарики били большей частью по коням, и они, падая сотнями, катаясь по земле, давили и калечили своих всадников, создавая целые завалы из окровавленных туш. Бег конницы замедлился, и в этих сбитых, плотных порядках рванули мощные полуторапудовые фугасы кругового действия.

– Ужасть какая! – проговорил в страхе молоденький егерь, взирая на то, что творится впереди. – Страх божий! – И он, стянув каску, перекрестился.

– Ужас будет, когда на тебя сразу три татарина саблей замахнутся, Федотка! – проворчал стоящий рядом в шеренге капрал. – А ну башку прикрой! – и дал ему подзатыльник.

– К стрельбе товсь! – разнеслось над колонной. – Первая шеренга, с колена! Две другие стоя, целься!

Капрал с Федотом и всеми теми, кто стоял в первом ряду, опустились на одно колено и прижали приклады фузей к плечу. Из облака пыли и дыма выкатились первые всадники. Татары и сипахи озирались и не спешили кидаться на ощетинившийся штыками строй русских. Они только что пережили такое!.. Они почти уже умерли в этом огненном аду, а тут им снова умирать, и они кучковались у завалов из тел. Вот из-за него выехало ещё несколько сотен, и подбадриваемые старшими, они, наконец, поскакали вперёд.

– Первая шеренга, огонь! – донёсся крик командира батальона, и Федотка выжал спусковой крючок. Приклад ударил больно в плечо, и он, уперев фузею в землю, уже вырвал патрон из сумки. А над головой в это время разряжали ружья вторая и третья шеренги.

Оставив перед колоннами ещё около сотни тел, конница турок, развернувшись, начала отход. По команде Кутузова её начали преследовать казачьи полки, и она ринулась в сторону южной дороги на Кюстендже (Констанцу) и к Силистрии.

Перезарядившись, колонны продолжили наступление, и вновь вперёд выскочили егеря особого полка. Перебравшись через кровавые завалы, цепи устремились к ретраншементам.

– Наша главная цель – центральная батарея, передать по цепи стрелять с трёх сотен шагов зажигательной пулей! – скомандовал Егоров.

Неприятельские пушки начали бить ядрами по подходящим русским колоннам, но те были ещё далеко и большого урона пока не несли. Топчу нервничали, глядя, как их конница несётся прочь, преследуемая русской. А тут ещё и сотни этих необычных пуль, ударивших из цепей зелёных стрелков. Они начали поджигать всё то, что могло гореть на ретраншементах, и даже перелетев их и ударившись, воспламеняли телеги с боевым припасом. На батарее горели брёвна и доски, занялись огнём корзины с землёй, полыхала просмоленная ветошь, трава и кусты. И вот ударил первый взрыв, разметавший сложенные подле орудия мешочки с порохом. Следом за ним грохнул ещё один, перевернув соседнюю пушку. Затем взорвалась повозка с порохом в тылу за валом. Сила этого взрыва была такова, что раскидала колёса, изломанные части телеги и куски людей с лошадьми на две сотни саженей вокруг. Несколько самых смелых топчу попробовали было затушить разгорающееся пламя, но всё было тщетно. Стоило только макнуть в горящую массу тряпку, кафтан или просто доску – и липкая огненная жидкость тут же зажигала и её. Плюс ко всему, мечущиеся по батарее орудийные расчёты продолжали выбивать штуцерные пули.

Топчу, оставив свои пушки, устремились в лагерь, а вслед за ними бросились и пехотинцы из двух ближайших ретраншементов. Именно на них-то и зашла колонна из Бугского егерского корпуса во главе с генералом Кутузовым. Штыковым ударом во фланг турки были опрокинуты и с других соседних позиций. Тридцатитысячная армия неприятеля была наголову разбита и покатилась на юг. Три последующих дня бегущих преследовали казачьи полки, вырубая всех тех, кого удавалось настигнуть.

– Превосходно, – осматривая поле боя, провозгласил Кутузов. – Мы свою задачу в этом рейде уже выполнили, противника здесь было даже больше, чем предполагалось. Теперь можно возвращаться на свой берег. Совсем скоро нас ждёт ещё одно большое дело.

Глава 8. Отдыха пока не предвидится

Колонны егерей уходили на север за Бабадагское озеро под грохот разрывов. Возможности что-либо вывезти отсюда не было, поэтому в брошенном турками лагере уничтожалось всё. Запасы пороха и провианта, фураж, пушки и укрепления. «Противнику ничего не оставлять!» – гласил приказ командира сводного отряда.

Десятого июня егерские корпуса вернулись в крепость Тульчу и начали погрузку в ожидающие их суда. Четыре дня длилась эвакуация летучего отряда с правого Дунайского берега. Пятнадцатого июня на поджидающие их галиоты и шхуны зашёл арьергард из особого полка егерей. Так же, как и под Бабадагом, крепость провожала их канонадой. Взрывались заложенные на валах и стенах подрывные заряды, небо застилал дым от сгоревшего пороха и пожаров.

Бабадагская и Тульчинская крепость совершенно уничтожены. Вывезено трофеями по реке: двадцать две пушки, две сотни пудов порохового припаса, множество провианта и другого трофейного имущества, – докладывал исполняющему обязанности командующего Дунайской армией генерал-аншефу Репнину Кутузов. – Неприятель из Тульчи и Бабадагских лагерей частично истреблён, а более того – рассеян по окрестностям или же бежал вглубь своих земель. Все войска, находящиеся под моей командой, показали себя с самой лучшей стороны, стяжав славу в боях с превосходящим нас многократно числом неприятелем.

– Никакого долгого отдыха для нас, господа, пока не предвидится, – объявил собранным старшим офицерам Кутузов. – Сами видите, Измаильский лагерь пуст, одни лишь лазареты и интендантские команды на месте остались. Пока мы с вами гоняли турок на правом берегу Дуная, наши войска уже вышли маршем к Галацу. Нам дозволено передохнуть здесь три дня, после чего мы отправляемся к ним. Увы, все суда ушли с грузами для подготовки переправы, поэтому предстоит марш в пешем порядке.

При выходе из шатра Алексея ждали радостные Гусев с Радованом.

– Ну наконец-то хоть поговорить теперь сумеем! – воскликнул Сергей. – А то ты с галиота – и сразу к Кутузову в шатёр. Ва-ажный такой! Сердитый!

– Да нет, устал я просто, братцы, – отмахнулся Егоров. – Последние две недели такие заполошные были. Переправа, рейд, скоротечные бои и марш за маршем. Не до отдыха совсем было, мы же, как обычно, или в авангарде перед всеми бежим, или в заслоне войскам тылы прикрываем. Ладно хоть, три дня отдыха здесь дали. Ну, рассказывайте наскоро, как там у нас на Буге? Как Милица, Катарина, Йована, дети? Как все наши там, как дядька Михайло?

– Да всё у всех хорошо! – в голос