«Может, стоит начать с чего-то попроще…»

Напротив села Эшлин с набитым ртом.

– Так как вхо пхошло…

Девушка чуть не подавилась, когда подняла взгляд на Мию. Ее глаза смешно округлились. Скривившись, она проглотила непрожеванную пищу и откашлялась, прежде чем снова заговорить.

– Шахид Аалея уже водила тебя к Мариэль?

Мия пожала плечами, уголки ее губ слегка приподнялись. Ей до сих пор было непривычно так улыбаться.

– Зубы Пасти, ткачиха попала в яблочко! Она даже выпрямила твой нос! Я слышала, что она хороша, но бездна, эти губы. – Эш опустила взгляд. – А эти сиськи!..

– Да ладно тебе, – нахмурилась Мия.

Девушка подняла бокал.

– Ная тому свидетель, Корвере, они – высший класс! Теперь я тебе завидую. Раньше ты была плоской, как двенадцатилетний маль…

– Я поняла, – прорычала Мия.

Эш хихикнула и впилась зубами в ломоть хлеба. Мимо проходил еще один аколит с миской горячего бульона. Синие глаза. Темные волосы – короткие по бокам и с длинной челкой, чтобы прятать клеймо рабыни на щеке. Она помедлила, по-змеиному раскачиваясь, и подняла бровь, глядя на Мию.

– Ты не против, если я тут сяду, аколит?

Голос у нее был унылым и плоским, как каменная плита, но глаза выдавали недюжинный ум. Мия медленно жевала. Наконец пожала плечами и кивнула на соседний стул. Брюнетка сухо улыбнулась, быстро села и протянула руку.

– Карлотта, – представилась она все тем же безжизненным голосом. – Карлотта Вальди.

– Мия Корвере.

– Эшлин Ярнхайм.

Карлотта кивнула и понизила голос, чтобы не слышали другие аколиты, бродившие по залу.

– Шахид Аалея отвела тебя к ткачихе?

Мия кивнула. Девушка осмотрела ее с головы до пят. Она была стройной и накачанной. Ясные глаза были подчеркнуты толстыми черными стрелками сурьмы. Тонкие губы были накрашены черным. И хотя она пыталась скрыть это стрижкой, три пересекающихся круга, выжженных на щеке аркимическим путем, означали, что она образованная рабыня; возможно, ремесленница или книжница[67]. Мия не могла определить, из какого дома она сбежала. Но тот факт, что на ней по-прежнему было клеймо, доказывал, что она беглянка. Смелости ей было не занимать, это уж точно. Участь рабов-беглецов в республике была сурова, администраты придумывали для них самые жестокие наказания, на какие только они были способны. И рискнуть всем, спасаясь от рабства, чтобы попасть сюда…

– Каково это было? – спросила Карлотта. – Ткачество.

Мия несколько мгновений окидывала девушку изучающим взглядом.

– Неописуемо больно, – наконец ответила она.

– Но оно того стоит?

Мия пожала плечами. Посмотрела на свою грудь и почувствовала, как расплывается в улыбке.

– Ты мне скажи.

Эшлин тоже улыбнулась, коснувшись кончиками пальцев ее ладони. Карлотта ухмыльнулась, как человек, который только читал об этом в книгах, и пригладила прядь на рабском клейме. Другие аколиты медленно рассаживались в зале, с интересом разглядывая новое и в то же время знакомое лицо Мии. Осрик, брат Эшлин. Худой и тихий Тишь. Даже Джессамина откровенно пялилась. Впервые за всю свою жизнь Мия вызвала чье-то любопытство.

Она заметила, как приятель Джессамины, Диамо, таращился на нее, пока рыжая не ударила его локтем в ребра. Увидела, как другой аколит – симпатичный итреец с милыми карими глазами по имени Марцелл – тоже ее разглядывал. Мия коснулась своего лица. Услышала эхо слов шахида Аалеи в своей голове. Ощутила, как они набухают под ее кожей.

«Сила, – поняла она. – Теперь у меня есть своего рода сила».

– Милые дамы, – произнес чей-то веселый голос.

Трик бесцеремонно уселся рядом с Эшлин, на его подносе высилась гора свежих ломтиков ржаного хлеба с маслом и стояла миска с бульоном. Не поднимая глаз, он обмакнул хлеб в бульон и зачерпнул из миски ложкой. Но как только двеймерец приблизил ее к губам, он тут же замер.

Часто заморгал.

С подозрением принюхался к ложке.

– Гм-м.

Он насупленно смотрел в миску с бульоном, словно тот украл его деньги или же нелестным образом отозвался о его матери. Смахнув дреды с глаз, Трик протянул ложку Мие.

– Тебе не кажется, что он как-то странно пахнет? Клянусь…

Когда он наконец заметил ее новый облик, то открыл рот так резко, как распахивается ржавая дверь на сильном ветру.

– Смотри, как бы драконий мотылек не залетел, – усмехнулась Эшлин.

Трик не сводил глаз с Мии.

– Что с тобой произошло?

– Ткачиха, – Мия пожала плечами. – Мариэль.

– Она забрала твое лицо?

Мия уставилась на него.

– Не забрала. Просто… изменила его.

Трик прожигал ее взглядом. Морщинка на его лбу стала глубже. Он посмотрел на свой нетронутый завтрак и отодвинул миску с бульоном. А затем, не произнося ни слова, встал и вышел.

– Мне показалось или он… расстроился? – рискнула нарушить тишину Карлотта.

– Любовная ссора? – хихикнула Эшлин.

Мия подняла костяшки, и та загоготала.

– О, любовь моя, верни-и-и-ись, – продолжала насмехаться девушка, пока Мия вставала со стула.

– Иди на хер, – проворчала Мия.

– Ты слишком мягкосердечная, Корвере. Это они должны бегать за тобой.

Мия пропустила мимо ушей подкол, но когда она попыталась уйти, Эш удержала ее за здоровую руку.

– У нас сейчас урок по истинам. Шахид Паукогубица не терпит опозданий.

– Ага, – кивнула Карлотта. – До меня доходили слухи, что она убила одного из своих послушников за опоздание. Первый раз предупредила. Второй раз предупредила. А затем – черный склеп в главном зале.