– Вы, несомненно, сын своего отца, – вынес он свой вердикт. – Черт бы меня побрал, если бы вы не говорили в точности как он.

Уэст не стал огрызаться. Он не·мог позволить себе промашку. Приглашение Херндона, столь же неожиданное, сколь и своевременное, пришлось очень кстати, и он решил использовать свой шанс.

– Вы хорошо знали герцога?

– Не лучше и не хуже, чем любой другой, но, конечно, лучше вас.

Надо как-то пойти на сближение, не то Херндон если не буквально, то фигурально изничтожит его. Наверное, стоило сделать Херндону комплимент по поводу предмета его страсти. Следующие полчаса Уэст лишь разгуливал по оранжерее, издавая восхищенные охи и ахи.

Ни Уэст, ни Херндон еще ни слова не сказали об академии мисс Уивер. Уэст искренне восхищался выдержкой Херндона, хотя она шла вразрез с его планами. Вообще-то терпение совсем не отличало членов «Ордена епископов», но, как предполагал Уэст, в случае нужды они могли проявить его, в особенности те, кто добился звания архиепископа. Три года в Хэмбрик-Холле Херндон возглавлял общество.

В конце тура по оранжерее виконт Херндон, порядком умиротворенный, пригласил Уэста последовать за ним в музыкальный салон на чашку чая. После того как подали чай, хозяин дома, наконец, приступил к тому, зачем пригласил гостя.

– Я недавно получил письмо от мистера Беквита, в котором он писал о вашем интересе, касающемся школы в Гиллхоллоу. Он пишет, что вы хотели бы занять место среди учредителей.

– Да, я выразил такое желание.

– Хорошо, значит, можно говорить прямо. Вы ведь знаете, не так ли, что никто из нас не получает компенсации за свои вложения? Напротив, от нас постоянно требуется вкладывать деньги или находить тех, кто может вложить деньги в школу. С нашей стороны школа – чистая благотворительность. Большую часть своего существования она едва могла сводить концы с концами.

– Я понимаю.

Херндон кивнул, его темные глаза оценивающе прищурились.

– Я не сомневаюсь, что мисс Эшби уведомила вас о том, что сама тратит значительную часть собственных средств на студенток. Мне в самом деле интересно, как вы относитесь к ее расточительной снисходительности.

– Сдается мне, что место в совете управления обеспечило бы возможность найти средства борьбы с подобными несчастьями.

– Ваш отец не смог это сделать.

– Я не копия своего отца. – Уэст сопроводил последнее заявление той улыбкой, которая может возникнуть только в общении с очень близким человеком, без слов понимающим некоторые моменты.

– Беквит предположил, что я мог бы держать ее на коротком поводке. После некоторых размышлений я все же постиг ход его мыслей. Поводок бы ей очень пошел.

– И чем туже, тем лучше, верно?

– Точно. – Виконт потер подбородок. – Мисс Эшби – настоящее сокровище. Если в ваши цели входит помешать ей директорствовать в школе, то я не советовал бы вам к нам присоединяться.

– Вы уже поговорили с другими членами правления?

– С большинством, но не со всеми. Только с теми, кто в Лондоне. С другими мы списались. – Херндон потягивал чай. – Между нами существует понимание того, что, приобретая в вашем лице одного из наших членов, мы творим благое дело. Правление на протяжении своей долгой истории сделало много хорошего, и мы продолжаем традицию. Простите за тавтологию, но, нарушая традицию не приглашать посторонних, мы, приглашая вас, призываем увидеть в нашем поступке добрую волю. Вы знаете, что в правление всегда входили люди, являвшиеся родственниками отцов-основателей, но пришло время влить новую кровь.

Любопытно, должен ли он влить в дело свою кровь лишь фигурально, или от него потребуют реального кровопролития?

– Вы оказываете мне большую честь. Я даже не позволял себе надеяться. Я не думал, что меня примут, тем более что моему отцу столь лестного предложения вы не сделали.

Брови Херндона взлетели вверх.

– Я не знал, что вы в курсе желания вашего отца стать членом совета.

– Мисс Эшби мне сказала.

Херндон помолчал.

– Она и посоветовала вам обратиться к мистеру Беквиту?

– На самом деле она меня отговаривала.

– Понятно. – Херндон отставил в сторону чашку и блюдце. – Но она, кажется, говорила вам о других вещах. Например, о студентке, которая покинула школу.

– Да, она упомянула этот факт. Мисс Эшби в самом деле весьма озабочена произошедшим, как и я.

– Тогда вам, наверное, будет приятно узнать, что мистер Литтон, тот человек, которого с нашего одобрения наняла мисс Эшби, недавно опросил всех портних на Ферт-стрит. Как мне кажется, приказ исходил от мисс Эшби, которой удалось узнать какие-то подробности у одной из своих студенток.

– И?..

– И недавно он сделал доклад для меня. Уверен, что еще одна рукописная копия уже направлена экспресс-почтой в школу. Мистер Литтон сообщает мне, что мисс… – Херндон поднял глаза, пытаясь вспомнить имя пропавшей девушки. Когда попытка увенчалась успехом, он снова посмотрел Уэсту в глаза. – Что мисс Петти действительно видели в нескольких ателье в обществе молодого человека, который вел себя в отношении нее как старший брат или опекун. Он приобретал для нее дорожные костюмы, ночные сорочки и другие вещи. У мисс Петти брата нет. Мы можем спокойно предположить, что она вверила себя мужчине, который может себе позволить ее содержать. Мисс Эшби будет весьма неприятно такое известие. Я думаю, она не может рассчитывать на то, что благие семена, которые она сеет, всегда дадут всходы. Хотелось бы, чтобы мисс Эшби не винила себя ни в чем.

– Да, – тихо ответил Уэст. – Мне бы тоже хотелось, чтобы в итоге так оно и вышло.

Уэст прятался в рощице среди деревьев, глядя на окно верхнего этажа, в котором виднелся неровный свет от свечи. Он замерз и переминался с ноги на ногу, чтобы согреться, согревая дыханием зябнувшие руки. Он скакал в Амбермед почти без передышки и сильно устал сам и утомил коня. Снегопад лишь усугублял задачу – мешал видеть дорогу, ложился в сугробы под копытами. Уэст медлил, потому что не знал, как поступить.

Уэст понимал, что так, как он хочет, все равно не получится. Если бы он сумел поговорить с Саутертоном о картинах и ехать своей дорогой дальше, не заходя! Уэст избегал посещать коттедж, в котором вырос, несмотря на то, что после смерти матери управляющий поддерживал дом в порядке и неоднократно звал туда Уэста. Уэст спрашивал себя, зачем герцог не продаст или не снесет дом, когда хозяйки уже нет в живых. Он не вполне понимал чувства герцога. Сейчас он начинал думать, что покойный герцог хранил дом как воспоминание. Дом составлял частичку его прошлого и оставался важным для покойного отца, но не для сына. Если бы Саут не попросил Уэста одолжить ему на какое-то время свой дом, Уэст уже дал бы задание управляющему найти для него покупателя.