это заряд взрывчатого вещества который закладывают в штольне, например, чтобы разбить породу. Мне отец рассказывал, — отмазка, конечно, так себе, но ничего получше я под взглядами командиров бунтовщиков придумать не смог.

— Я всегда думал, что это называется просто «заряд», — удивился Доменико, приподняв бровь. Вот он, в отличие от Рубио, никаких подозрений насчет меня не выказывал. Просто так сболтнул, но очень неудачно, потому что взгляд старика после слов эквита стал только еще более подозрительным. — Вот только с взрывчаткой ожидаются некоторые трудности. У нас нет столько пороха, чтобы повредить пути.

— Тем не менее, идея очень перспективная, — протянул старик.

— И необязательно пороха, — я опять не удержался от того, чтобы добавить: — Можно любое другое взрывчатое вещество…

— Это например? — полюбопытствовал триарий.

— Откуда мне знать? Я слышал, в горных работах нитроглицерин используется. Или, например, селитра хорошо взрывается, если инициировать взрыв чем-нибудь другим. Не уверен насчет пороха, но тот же нитроглицерин — точно подойдет. Ее же не только для производства пороха используют, но и для удобрений.

— Я смотрю папа твой основательно тебя учил, — криво ухмыльнулся Мануэль. — Про селитру я не знал, а раз ее селяне используют, то и добыть будет проще.

Родители действительно старались не забывать о моем образовании. Школа была мне недоступна как неблагонадежному, не говоря уже об университете, но какое-то базовое образование я получил. Пожалуй, даже на уровне выпускника грамматической[42] школы. С чтением и письмом после того, как выучил язык справиться было несложно — латынь удобный язык в этом плане. Со счетом тоже никаких проблем не возникло. Хоть я и старался сдерживаться, родители все равно в какой-то момент заподозрили меня в гениальности. Правда, это заблуждение у них быстро прошло, как только мы начали касаться тем и предметов, с которыми я не был знаком в прошлой жизни. Тем не менее, учился я старательно, и потому в самом деле освоил несколько больше, чем обычный мой сверстник — больше, конечно, за счет знаний из прошлой жизни, чем благодаря своим талантам.

Обсуждение, пока я предавался воспоминаниям, свернуло к вопросам обороны. Как назло, у меня и здесь было, что сказать. Здесь до сих пор в ходу тактика рассыпного строя, удобная против дикарей или для подавления крестьянских восстаний, но уж точно никуда не годная в бою с вооруженным скорострельными винтовками противником. Тут, пожалуй, и стрелковые цепи стали бы откровением, что уж говорить о привычных окопах… Нет, если выбьем себе передышку, я обязательно попробую поделиться своими «глубокими» знаниями военной тактики, но как-нибудь аккуратненько. А то уже и так страшно представить, что обо мне думает Рубио.

Между тем, там и без меня довольно дельные вещи предлагали. Например, металлурги придумали натянуть вдоль берега проволоку с консервными банками в несколько слоев. Получится такая сигнализация на случай, если чистые или жандармы решат перейти на наш берег тайно. Чего-чего, а проволоки у бунтовщиков было вдосталь — не удивительно, на металлургическом-то заводе. Это, понятно, после того, как Мануэль ультимативно потребовал расположить по берегам через каждые пару сотен футов посты с наблюдателями.

— Мне плевать, что у них не будет оружия, — убеждал старик. — Им не стрелять нужно, а только вовремя заметить, что чистые перешли на наш берег. У вас четыре тысячи бездельников, из которых по меньшей мере половина сидит вообще без дела, и только копит дурные мысли в башке, да проедает продовольствие! В общем, количество праздношатающихся грозило значительно уменьшиться уже утром. Да, собственно, уже сейчас период безделья для многих закончился. Людей нагрузили работой.

Особенно заметно это стало после того, как вернулись разведчики с пленными. Взяли аж целого лейтенанта жандармерии и двух послушников чистых. Полноправных священников захватить даже не пытались — оказывается, их бог помимо прочего дает им нечувствительность к боли, так что допрашивать их бесполезно, а порой даже опасно. Силы-то их никто лишить не может, так что все время приходится беречься, чтобы не попасть под очищающий луч. Местные этого на собственном опыте пока не узнали — как сказал Северин, ценной информацией поделились ребята из Бургаса. Так что — только послушники, которые так же фанатично преданы своему богу, как и полноправные чистые, однако силами пока не оделены.

Пленных допрашивали поодиночке, и уже через час все трое заливались соловьями. Сведения не расходились, так что, вероятно, были достаточно достоверны. Подкрепление действительно готовилось прибыть поездом — пять сотен боевых монахов чистых в составе пятидесяти спир. Приехать должны через пять дней, двадцатого фримера — поезд формируется в столице провинции, Мадриде, и им нужно некоторое время, чтобы собрать достаточно людей, при этом не оголив прочие направления — неспокойно сейчас на всей территории империи, где-то больше, где-то меньше.

Как только стало известно, сколько у нас времени, старик тут же развил бурную деятельность. Обсуждение общей стратегии мгновенно закруглилось, Северин и металлурги несмотря на поздний час отправились организовывать оборону. В кабинете остались только сам Рубио, мы с Керой, и доминус Ортес с одним из своих подчиненных, которого вывал через посыльного. Я так понял, как и в любом из миров, здесь инициатива наказуема, так что исполнять план с подрывом поезда придется нашей компании. А для этого нужно сначала найти взрывчатку. Северину пришлось делать объявление на весь лагерь, чтобы узнать, где находится ближайший химический завод. Других идей, где найти нужные компоненты в голову так и не пришло. К слову, старик ошибся — селитру найти не удалось вовсе. Может, где-нибудь на юге, в сельскохозяйственных регионах, она и используется, но нам от это никак не поможет. Мариус вспомнил, что к ним в Толедо шли составы с ней откуда-то из Арагона, но толку-то? А химический завод, между тем нашелся относительно недалеко — в Эстелье. И рабочий, который о нем рассказал, утверждает, что нитроглицерин там точно есть — собственно, до того, как перебраться на Памплонский механический, он работал там.

— Слушай, Ролло, а не хочешь прокатиться с нами? — спросил я, готовясь к долгим уговорам. — Нам бы не помешал кто-то, кто знает те места.

Против ожидания Ролло был совсем не против — видимо настолько утомился от безделья, что даже опасности путешествия по недружелюбным местам его не пугали.

— Хочу, — с готовностью кивнул он. — Особенно если револьвер дадите. — Ну да, слухи о паровике с оружием уже разлетелись по лагерю.

— Ну и я с вами прокачусь, — вдруг вызвался Доменико, который до сих пор, казалось бы, не проявлял особого интереса к разговору. — Что? Может, я тоже револьвер хочу!

Это он