Раскрыв веер направленной антенны, Араб взялся за трубку…

– Араб вызывает Немого. Араб вызывает Немого. Белая стрела, повторяю – белая стрела.

– Немой на приеме! – отозвалась рация знакомым голосом, слышимость в этих новых аппаратах спутниковой связи была прекрасной, будто собеседник стоял рядом с тобой.

– Араб – Немому. Имею посылку, нуждаюсь в эвакуации.

– Немой – Арабу. Повторите.

– Араб – Немому. Вышел на место посадки птицы, забрал тяжелую посылку. Нуждаюсь в эвакуации.

В паре сотен километров отсюда Немой, он же старший инструктор Тихонов, недоуменно переглянулся с офицерами курса. Птица – на их сленге это самолет, посылка – груз или разведданные. Но какой там может быть самолет и какая там может быть посылка, в горах? Что это за чертовщина такая? Возможно, Немой заподозрил бы кого-то другого, что тот решил сойти вот так, не раскрывая в эфире истинных причин, но в Арабе он был уверен, шутить такими вещами Араб не будет. Кто угодно – только не Араб.

– Немой – Арабу. Доложи статус.

– Араб – Немому. Ухожу от места посадки птицы, хвоста пока не имею. Группа выбывших не имеет.

Странно, очень странно…

– Немой – Арабу. Новый сеанс связи через два часа, подбирайте площадку.

– Араб – Немому. Вас понял, конец связи…

Далеко от штаба южного центра подготовки сил специального назначения, на каменистом склоне Араб устало положил трубку. Два часа – надо идти. Лучше выждать в зеленке – и уходить оттуда же…

– Именем Аллаха приветствую вас в моем доме! – раздалось на чистейшем русском совсем рядом…

10 июля 1996 года.

Северный Туркестан, воздушное пространство.

Борт 170/0, воздушный командный центр пятой тяжелобомбардировочной эскадры

Серая хмарь облаков висела над Северным Туркестаном, накрывая золото полей уже вызревшего хлеба пеленой дождя. Здесь же, на высоте одиннадцать тысяч метров над землей, ярко, пронзительно ярко светило солнце, небо было не синим, а фиолетовым, иссиня-черным. И, словно распятый солнечными лучами, над влажным одеялом облачного покрова висел тяжелый четырехдвигательный самолет – воздушный командный центр с уродливыми горбами антенн по фюзеляжу. Чуть ниже, словно привязанные к нему невидимыми нитями, держались истребители эскорта.

В просторном чреве тяжелого самолета, переделанного из пассажирского аэробуса, как и всегда, было тепло, тихо, приглушенно горел свет, работали люди. Здесь не принято много и громко говорить, здесь в воздухе разлито напряжение, здесь шестнадцать операторов постов управления отслеживали всю оперативную обстановку в регионе, в том числе не только в Туркестане, но и в Северном Афганистане. Антенны самых разных видов отслеживали сотни целей на земле и в воздухе, непрестанно работали запросчики системы «свой-чужой», цели классифицировались по виду, государственной принадлежности, местонахождения, степени опасности. Опасные цели переводились на автоматическое сопровождение, данные о них сбрасывались на компьютеры штабов воинских частей Туркестанского регионального командования, уходили напрямую на средства поражения как воздушных, так и наземных целей, прикрывающие границу. Система получала данные отовсюду – от собственных радаров, от радаров пограничных дирижаблей, курсирующих над границей, от висящих в черном безмолвии космоса военных и гражданских спутников. И все эти водопады информации, обрушивающиеся на самолет разведки и управления, постоянно обрабатывались, складывались в единую картинку и выводились на большой общий монитор оперативной обстановки, расположенный в штабной каюте в хвосте авиалайнера. Там заседал штаб – но это не был штаб пятой ТБЭ, операторы даже не знали, кому и зачем они поставляют информацию. Хотя нет, если не знали, то догадывались, но предпочитали помалкивать. Их работа не для говорливых.

В штабной каюте заседали офицеры ГРУ во главе с начальником ГРУ, генерал-полковником Штанниковым. Константин Гаврилович, исполняя устное распоряжение Его Величества, спланировал и теперь лично контролировал ход операции «Северный ветер». Причем запланированная операция выходила за поставленные Его Величеством задачи – генерал-полковник решил не только не допустить ядерного испытания в Северном Афганистане, но и по возможности похитить подготовленное к испытаниям ядерное взрывное устройство. Согласно поступившим от агентуры ГРУ данным, североамериканцы планировали взорвать не обычное, а какое-то специфическое, обладающее уникальными тактико-техническими характеристиками устройство. Не попытаться его похитить и передать ученым для изучения было бы глупо. И генерал-полковник решил идти ва-банк, несмотря на возраст и рыхлую, совершенно негероическую внешность, он умел и любил рисковать.

План операции «Северный ветер», разработанный планировщиками генерал-полковника Штанникова, был прост до безобразия. Первым делом агентура отследила самолет и примерный его маршрут, узнали также точку его назначения, конечную точку полета – Северный Афганистан. Скорее всего – для ядерного испытания должна использоваться одна из исчерпанных выработок компании «Англо-Американ». Дешево и сердито.

Дальше все шло, как по маслу. Спутниковая группировка – от спутников укрыться невозможно – проследила весь маршрут самолета. Проблемы возникли над Тихим океаном – самураи чуть было не потопили проклятый самолет, пришлось в экстренном порядке выходить на командование Флота Тихого океана и срочно перенацеливать дальний патруль с авианосца. Японцы и сами не поняли, до чего они чуть было не доигрались, – патрульная четверка истребителей была только первой ласточкой, следом за ними шла «горилла» – десять истребителей, самолет радиоэлектронной борьбы и палубный АВАКС с приказом, в случае угрозы североамериканскому самолету, сбить всех японцев, любой ценой прикрыть североамериканский транспортник и дать ему уйти. Игры на нервах порой могут довести до очень большой беды…

Самолет успешно прошел и вторую контрольную точку в Гонконге. Там его отследил один из кротов, агентов глубокого залегания, внедренный несколько лет назад в Гонконг под личиной связанного с криминальным бизнесом купца и торговца оружием и наладивший прочные контакты с местными тонгами и триадами. Собственно говоря, люди тонгов были везде, они и подтвердили, что самолет идет в соответствии с графиком и все нормально. Обошлось все это в пару десятков лишних автоматов, которые передадут вместе со следующей поставкой оружия тонгам в благодарность за оказанную услугу. То есть почти даром.

Дальнейшее сделать было сложнее. В качестве средства поражения, способного сбить самолет с максимальной дистанции, избрали совершенно секретный мобильный комплекс дальней, стратегической ПВО, типа «Нева-УТТХ»[56]. Он был предназначен для поражения стратегически важных целей с расстояния до четырехсот километров на высоте до двадцати восьми километров. Этот комплекс использовал наземный вариант разработанной для ВВС РИ двухступенчатой ракеты «Аспид» класса «воздух – воздух», целью которой могли стать заправщики, самолеты АВАКС и самолеты радиоэлектронной борьбы. Ракета «Аспид» была настолько большой и тяжелой, что легкие истребители вообще не могли ее нести, а тяжелые могли нести только по одной. Для наземного комплекса проблема веса не стояла, на транспортере их было целых четыре штуки. Наводились ракеты на цель, учитывая сложный рельеф местности, сразу с трех источников, – с наземной станции, улавливающей сигналы спутника, с крейсирующего в нескольких десятках километров от границы тяжелого истребителя со станцией наведения и с пограничного дирижабля, на котором во время «планово-предупредительного ремонта» заменили аппаратуру. Сам комплекс выводили на огневую позицию замаскированным, буквально километр за километром, четко сверяя график движения с «расписанием электричек», то есть графиком прохождения спутников противника над регионом. На огневой позиции находился лучший расчет – и он не подвел, отстрелялся как нельзя лучше. Самолет с экспериментальным ядерным взрывным устройством был сбит, но упал в районе чуть южнее, чем это предполагалось.