По эскадрону от каждого из 108 департаметов и набираются 27 полков, которым «не хватало только боевого крещения, чтобы превратиться в самые отборные воинские части». Эти «департаментские» кавалеристы, видимо, и составили первые 16 000 кавалеристов новой армии Наполеона.

Что касается еще 30 тысяч кавалеристов, которых Наполеон ожидал получить в мае, то с ними дело обстояло гораздо хуже. «Большинство купленных и поспешно приведенных в депо лошадей не годилось для кавалерийской службы. Кавалеристы, прозванные «увальнями, падающими со своих лошадей как дождь», в начале кампании не умели перестраиваться на ходу и совершать групповые эволюции, не могли уверенно владеть личным оружием и ездить всеми тремя видами аллюра (шагом, рысью и галопом), а нередко даже не знали, как оседлать лошадь. Из 15 000 человек только 3000 в действительности способны служить в кавалерии. Придется ждать девять месяцев, чтобы новобранцы смогли наконец научиться управлять лошадьми!»

И все же к окончанию перемирия, к августу 1813 г., Наполеон имел достаточно многочисленную конницу. «В 1813 г. вся французская конница была сведена в 5 корпусов, имевших по окончании перемирия, с августа по октябрь, следующий состав:

I корпус Латур-Мобура: 2 легкие и 2 кирасирские дивизии (по 8 и 10 полков) — 34 полка, 10 000 человек;

II корпус Себастиани: 2 легкие и 1 кирасирская дивизии (по 6 и 7 полков) — 19 полков, 6000 человек;

III корпус Арриги: 2 легкие и 2 драгунские дивизии (по 8 и 10 полков) — 36 полков, 8000 человек;

IV корпус Келлермана: 3 смешанные дивизии (по 9, 3 и 2 полка) — 14 полков, 5000 человек;

V корпус Мильо: 1 легкая и 2 драгунские дивизии — 5000 человек.

Кроме того, имелись:

Гвардейская конница Нансут: 3 дивизии — 5000 человек;

Распределенная по пехотным корпусам конница — 10 000 человек.

Таким образом, на поле боя французы выставили 49 тысяч всадников, разделенных на 118 полков. Непосредственно французских полков (набранных на территории империи, включавшей немецкие, голландские, швейцарские, итальянские земли) было 93, кавалерия союзников и иностранцев на французской службе насчитывала 25 полков.

Более половины союзников — 15 полков — составляли немцы, 4 полка выставили итальянцы. Организационно кавалерийские полки союзников Франции были неоднородны. Итальянские полки организационно копировали французские и состояли из 4 эскадронов. Баварский легкоконный полк (иных не было) имел 7 эскадронов по 129 человек. Саксонский легкоконный полк имел 4 эскадрона, всего в полку числилось 718 человек (таких полков было четыре), а в единственном гусарском — 1002 человека. Вестфальские полки имели по 3 сильных эскадрона, численность полка — 829 человек. Вюртембергские конные егеря и шеволежеры имели по 4 эскадрона, в каждом полку — 500 человек. Баденский гусарский полк имел 6 эскадронов и насчитывал 678 человек. Наиболее слабым звеном здесь были итальянцы, и пример тому — судьба 4-го итальянского конно-егерского полка, уничтоженного в первом же бою казаками Бенкендорфа (о чем выше).

Немецкая кавалерия, более дисциплинированная и обученная, чем французская, имевшая лучший конский состав, уступала французам в «порыве», в своеобразной удали. Она хорошо зарекомендовала себя в боях 1812 г. и «растаяла» позже французской. Баденцы и гессенцы на Березине стремительной атакой по метели опрокинули русскую пехоту и почти все погибли в схватке с русской кавалерией. Но в 1813 г. немецкая союзная кавалерия не проявила должной надежности.

В сражении под Лейпцигом 25-я кавалерийская (вюртембергская) бригада генерала Нордмана (2-й лейб-шеволежерский и 4-й королевский конноегерский полки) прямо на поле боя перешли к союзникам. Маршал Мармон вспоминал: «Вот уже четыре часа шел ожесточенный бой. Неприятель понес огромные потери благодаря превосходящей численности нашей артиллерии и сокрушительному действию, которое она произвела в его рядах, когда он попытался атаковать. Эта попытка, как и все предыдущие, окончилась неудачно и сильно нарушила порядок его построений. Я отдал приказ бригаде вюртембергской кавалерии, находящейся в распоряжении генерала Норманна, атаковать пехоту, пребывающую, на мой взгляд, в наибольшем смятении. Поначалу кавалерия отказалась выполнить мой приказ, а спустя короткое время уже поздно было что-либо предпринимать. Тем не менее, получив второй приказ, бригада пришла в движение, но, вместо того, чтобы устремиться на противника, они двинулись на батальон 1-го морского артиллерийского полка и разгромили его; противник тем временем восстановил порядок в рядах и продолжил наступление».

Воспоминания английских офицеров, военных наблюдателей в армии союзников, и наградные документы дают представление о том, как после окончания перемирия казаки стали истреблять французскую кавалерию.

7 (19) августа 1813 г. полковник Быхалов получил приказание произвести с донским казачьим полком рекогносцировку по направлению на Люкенвальде. «Французские пикеты начали отходить при его приближении, и мы получили возможность вполне ясно видеть поля, лежащие к северу и востоку от Люкенвальда, — вспоминали англичане. — Как раз в это время сильный отряд конницы поспешно двигался из города прямо на нас и, подойдя, построился в сомкнутую эскадронную колонну; фланкеры пристроились к флангам. Затем французы двинулись рысью, плотно сомкнувшись, чтобы не дать русским возможности прорваться в интервалы, прямо на наш центр, который немедленно раздался, и казаки бросились на тыл и фланг колонны. Французы, не встречая с фронта никакого сопротивления, остановились, а их мучители начали колоть фланговые ряды и стрелять в густую массу, где скоро возник совершенный беспорядок, лишивший возможности сделать какое-либо перестроение. Казаки даже и не пытались произвести общую атаку и продолжали колоть и стрелять, производя частные нападения, где представлялась к тому возможность. Между тем фланговые ряды французов повернули кнаружи, так что получилось нечто вроде каре, и открыли стрельбу из карабинов, продолжавшуюся около получаса. Наконец появились головы французских пехотных колонн, и, как только артиллерия их открыла огонь, конница была освобождена из тяжелого положения. Полковник Быхалов отошел по дороге на Шарфенбрик, никем не преследуемый».

Второй англичанин описывал бои в Силезии близ Мюльберга 6 (18) сентября 1813 г., где 1200 казаков генерала Иловайского атаковали 2000 французских драгун: «Французы окончили перестроения, пока казаки развертывались; они построились в одну линию en muraille, с небольшим резервом. Казаки бросились, были встречены огнем из карабинов и повернули назад; французы совсем не обнажали сабель. Они заехали в колонну, взяли полные интервалы и вторичным заездом построились во фронт. Мы каждую минуту ожидали атаки, но, как кажется, намерение их состояло просто в удлинении протяжения фронта, чтобы не подвергнуться охвату — обыкновенному образу действия казаков… После того, как обе стороны окончили почти одновременно приготовления к бою, казакам было строго приказано не поворачивать назад перед огнем неприятеля, а офицерам — рубить первого, кто повернет. Несколько сотен получили приказание атаковать противника во время боя с тыла и флангов. Все эти приказания были исполнены в точности. Казаки наскочили на французов и окружили их; я видел при этом собственными глазами, что многие из драгун, выстрелив, не успели вынуть сабли, как были зарублены или заколоты. Французы сначала сопротивлялись упорно, насколько это возможно для стоящей на месте конницы, против такого деятельного противника, наседающего со всех сторон; затем некоторые одиночные люди повернули назад, их примеру скоро последовали прочие. Резерв, вместо того чтобы восстановить бой, также обратился в бегство: все скакало по направлению к Якобсталю, и вся равнина была покрыта бегущими всадниками. Не было ни одного взвода, отступавшего в порядке; это была настоящая охота; многие падали с лошадей и затем захватывались в плен. Наконец, мы наскочили на линию кирасир, выходивших из леса, и ее сомкнутость остановила нас без всякой команды. Мы, впрочем, были довольны одержанной нами победой и ушли назад в Мюльберг».