Отныне Джинн жил в основном в безымянных гостиницах, в салонах самолетов. Он ездил по всему миру, следуя по пути «мечетей “Хезболлы”»: так называли места отправления шиитского культа, частично финансируемые Партией Аллаха или находящиеся под ее влиянием в странах, задействованных в нелегальном обороте ее товаров. Оставшееся время он проводил либо в родном Ливане, либо в Сьерра-Леоне, стратегическом пункте, откуда он вел свои дела.

Джинн уже успел побыть и добрым гением, и демоном. Теперь он был призраком.

Холодным, неуловимым.

Подобно всякому привидению, он жил между двух миров, не умея найти себе место. Между миром, из которого он пришел, миром арабской культуры, оказавшейся под влиянием школ «Хезболлы», для которой все вокруг было ловушкой, и миром всех излишеств, какие только породила западная культура: наркотики, секс, изобилие товаров, пустая трата денег под влиянием всемогущего бога – доллара.

Лишенный корней, растревоженный вечным одиночеством, измученный паранойей и необходимостью всегда и все хранить в секрете, постоянно осаждаемый соблазнами, Джинн обратился в голое страдание: из него он выковал себе новую плотную броню.

С годами он стал человеком, никому и ничему более не подчинявшимся. Всякая эмпатия отскакивала от него, стекала, словно вода сквозь пальцы.

Его хотели сделать машиной для убийства, но он стал неуловимым, ничего не чувствующим шпионом. Жутким существом, которому недоставало лишь идеологии для того, чтобы стать самой страшной угрозой, с которой когда-либо сталкивался западный мир.

Идеологии, которая витала вокруг него подобно потрескивающему, угрожающему, завораживающему огню, подбирающемуся к луже топлива.

Идеология явилась ему в обличье встречи.

Встречи, призванной изменить судьбу одного человека.

И многих других, не просивших об этом.

Аромат кофе наполнял похожее на пещеру длинное помещение без окон. Компьютеры, настольные лампы и принтеры, подключенные к удлинителям, стояли вплотную друг к другу вопреки всем правилам безопасности. На стенах, практически по всему периметру комнаты, окружая следователей со всех сторон, висели большие листы ватмана, покрытые десятками записей. Все расследование было как на ладони.

И прежде всего портрет преступника, составленный Лудивиной.

«Мужчина. От 22 до 45 лет (вероятнее всего, от 25 до 40). На первый взгляд интроверт, но в глубине души уверен в себе. Большое эго. Техническая специальность, работает в одиночку. Судимость за изнасилование/ убийство. На свободе на момент совершения четырех приписываемых ему убийств: Джорджианы, Элен, Анны, Лорана. Стал крайне религиозным (исповедует ислам). Три года назад жил в районе Эраньи».

Их небольшой отряд разделил всю работу на две группы. Магали, Франк и Бен продолжали собирать данные о Кариме – террористе, совершившем нападение на ОР – в условиях, заранее обреченных на провал. ГУВБ не делилось никакой информацией. Ни слова о допросах или о том, что им, возможно, удалось узнать о его окружении. Жандармы должны были работать самостоятельно, фактически проверять, что никто ничего не упустил, что все данные, собранные обеими службами, говорят об одном и том же. Вторая группа в составе Лудивины, Сеньона и Гильема, продолжала искать убийцу с железной дороги. Капитан Меррик обеспечивал надзор за обеими группами: большую часть времени он проводил за пределами комнаты, с телефоном в руках: он пытался использовать свои связи, чтобы ускорить все процедуры, требовавшиеся обеим группам. Лудивина, как руководительница расследования, оставалась за старшую.

То, что они работали не на своих привычных рабочих местах, не упрощало задачу: они теряли огромное время на поиски каждой крошечной детали, каждого имени, ведь у них ничего не было под рукой. Доступ к делам, поиски личных данных контактных лиц, нужные протоколы – за всем этим нужно было ходить в главное здание казармы… Работа тянулась занудно и утомительно.

И все же все выходные в импровизированном кабинете жандармов царила странная атмосфера – способствующая работе, но в то же время почти домашняя. Помещение располагалось на первом этаже жилого здания, где находились служебные квартиры, – в военной казарме, – так что близкие следователей то и дело приносили им то торт, то пирог, то пирожные, постоянно снабжали их горячим кофе. Мужья и жены скромно оставляли провизию на столике у двери и почти всегда тут же исчезали, не сказав ни слова, видя, как старательно работают жандармы. Но едва кто-то из следователей поворачивал голову и замечал новые дары, в помещении словно становилось теплее, все улыбались, принимались шутить, и напряжение на краткий миг спадало.

На столах Лудивины, Сеньона и Гильема высились стопки дел насильников. Нужно было тщательно просмотреть каждое дело. Оставить лишь те, детали которых совпадали с портретом их преступника. Этой кропотливой работой они занимались все воскресенье, допоздна, и завершили ее лишь к часу ночи на понедельник.

Жандармы еще не успели забыть о нападении на ОР, и всякий раз, когда где-то вдали громко тарахтел мотор мотоцикла, все или почти все в комнате настораживались, хватались за оружие, готовые к бою. Они знали, что отныне, из соображений безопасности, вокруг казармы расставлены военные патрули, – но все равно непроизвольно делали это, а сердца едва не выпрыгивали у них из груди. Образы, звуки, запахи, связанные с нападением, крутились в головах, не давали сосредоточиться.

В понедельник утром Лудивине лично позвонил капитан из ИКРНЖ и сообщил, что пришли результаты анализов. Несмотря на то что институт криминалистических расследований их не обрабатывал, первичное расследование уже завершилось, и прокурор Беллок больше им не занимался, результаты направили последнему, а тот переправил их в ИКРНЖ.

Результаты были положительными. В фаллопиевых трубах обеих жертв обнаружили мужскую ДНК. Хотя преступник и вымыл тела, наука все равно одержала верх.

– Скажите мне, что ДНК совпадает с данными из АНК[31]… Мы знаем имя преступника?

Прежде чем ответить, Форно выдохнул в трубку, словно пытаясь подобрать правильные слова.

– Боюсь, что вы удивитесь, – сказал он. – К несчастью, совпадений нет, зато я могу вам сказать, что у нас две разные ДНК.

– Простите, что?

– Да-да, ДНК, обнаруженная в теле жертвы номер один, отличается от ДНК, обнаруженной в теле жертвы номер два.

– Вы уверены?

– Я смотрю на отчет лаборатории.

– Там не может быть ошибки?

– Это достойная доверия частная лаборатория, мы работаем с ними уже долгие годы, у них отличная система контроля качества.

Лудивина была потрясена.

Две мужские ДНК. Два насильника.