Дэймон бережно отложил книгу и подошел к сундуку.

– У меня тоже для тебя кое-что есть.

Соланж оборвала смех, и в глазах ее появилось странное, беззащитное выражение. Дэймону стало не по себе. Она словно страшилась, что для нее приготовили нечто отвратительное, пугающее. Он отогнал эту мысль и, подойдя к Соланж, положил в ее ладони ожерелье.

– Надеюсь, тебе понравится, – сказал он.

Соланж смотрела на ожерелье. На тончайшей цепочке красовалась подвеска в виде цветочного венка. Лепестки цветов были из золота, сердцевинки – гранатовые, а между лепестками вставлены крохотные жемчужинки. Подвеска в точности подходила к кольцу, которое некогда подарил ей Дэймон.

? Счастливого Рождества, – нежно прошептал он, привлек Соланж к себе и увидел в ее глазах слезы. – Что такое, любовь моя? Тебе не нравится подарок? Это пустяки, найду другой, ты только не плачь, любимая...

– Нет, – сказала Соланж, прижимая к груди ожерелье. – Подарок чудесный. Лучше и быть не может. Просто я... – голос ее сорвался. – Я так люблю тебя.

После этих слов все страхи Дэймона развеялись, как дым. Осталась только безмерная любовь к Соланж, к ее слезам, к доверчивому теплу ее тела. Он коснулся губами ее волос, и Соланж запрокинула голову навстречу его поцелую...

– И не смей в мое отсутствие кормить собак, – в четвертый раз повторил Дэймон. – Они к тебе еще недостаточно привыкли.

– Не буду, – вздохнула Соланж.

– Раньше ты это тоже говорила. – Он пересек комнату и подошел к окну, где она сидела, озаренная солнцем.

? Я не стану ни кормить, ни поить их, господин ? покаялась Соланж. – И все же мне кажется, ты не прав, Дэймон. Эти псы сами хотят подружиться.

? И тем не менее. Не смей...

Щ Ладно, ладно, ладно. Не стану делать того, не буду делать сего... Ты, похоже, считаешь, что мне пять лет. А мне ведь уже двадцать пять.

Они спорили так изо дня в день всю прошлую неделю. С тех пор, как стало ясно, что оттягивать дальше поездку в Айронстаг нельзя. Оттуда прибыл гонец с письмом. Управитель почтительнейше просил нового господина прибыть поскорее, дабы разобраться с теми делами, решить которые без хозяина невозможно никак и которых скопилось уже великое множество.

Дэймон собрал дружину и стал собираться в путь, чтобы как можно быстрее возвратиться в Вульфхавен, то есть – к Соланж.

Соланж злилась, что он запрещает ехать и ей. Дэймон старался объяснить, что это не увеселительная прогулка. Соланж ядовито возражала, что умеет держаться в седле, и холодным ветром ее не удивишь. Он, похоже, забыл, в какую чудесную погоду она собиралась одна бежать из Франции!

Дэймон не забыл. Неукротимый дух и храброе сердце порой заводили Соланж туда, куда не сунулся бы самый здравомыслящий мужчина. Да разве такое забудешь?! Дэймона терзал страх, что следующая выходка Соланж станет для нее последней, и виноват в этом будет только он один. Он едва не поддался искушению взять Соланж с собой, чтобы приглядывать за ней. Слишком уж тяжким испытанием будет для него эта разлука.

К тому же Дэймон никак не мог избавиться от странного, недоброго предчувствия, которое охватывало его с новой силой всякий раз, когда он думал, что Соланж останется одна, а стало быть, без его защиты. Он твердил себе, что это глупости, что в замке полно людей и ее будут оберегать, как зеницу ока. И все же тягостное предчувствие не исчезало. Он уже почти решился взять ее с собой в Айронстаг, только бы избавиться от неприятной тревоги.

Дэймон смотрел на жену. Хрупкая фигурка на фоне окна. Как бы ни храбрилась Соланж, она все-таки женщина, слабая и уязвимая, и он, Дэймон, должен оберегать ее. Да, она перенесла путешествие в Вульфхавен, но какой ценой? С первых же дней пути Дэймон видел на ее лице признаки безмерной усталости, но тогда он был не в силах что-либо изменить.

Ее надо холить и нежить, а не тащить за собой в очередное путешествие, которое затянется на целую неделю. В конце концов, не так уж много времени прошло с тех пор, как они приехали в Вульфхавен, и Дэймон не станет рисковать здоровьем Соланж ради поездки в Айронстаг. Вот-вот начнутся настоящие снегопады, а значит, им придется торопиться, и некогда будет ставить на ночь шатры... А ведь Соланж нужны удобства, слуги, хорошая еда.

И все же Дэймону нелегко далось решение ехать одному. Взять с собой Соланж он не мог, оставить ее не хотел. Успокаивало то, что, по крайней мере, в его отсутствие Соланж окружают прочные стены замка, верные и надежные люди. Ничего плохого с ней не случится! Не должно случиться.

Соланж задумчиво смотрела на мужа, и глаза ее, ос пенные солнцем, сияли теплым янтарным светом.

Дэймон прервал свои размышления и заключил ее в объятия.

? Если б только ты взял меня с собой, – приглушенно сказала Соланж, утыкаясь в его грудь, – тебе не пришлось бы беспокоиться, что я нарушу твои запреты.

– Я ведь уже сказал – вместе мы поедем в Айронстаг поздней весной или же в начале лета, когда станет теплее, и не нужно будет торопиться. В замке за меня остается Эйден. Ты всегда сможешь обратиться к нему за помощью.

– Этого не понадобится, муж мой.

– Верно, потому что ты не станешь нарушать моих указаний. Не так ли, жена моя?

– М-м-м... – Соланж потерлась щекой о его щеку. Долго сердиться на Дэймона было невозможно.

– Соланж, родная, я говорил тебе сегодня, что люблю тебя?

– Кажется, да, милорд, но всего раза два. Этого не достаточно.

– Так вот, женушка, я люблю тебя, люблю превыше всего на свете.

– И я люблю тебя, муженек, превыше самой жизни.

Сквозь витражное окно доносились мужские голоса и нетерпеливый топот коней.

– Меня ждут, – с сожалением сказал Дэймон.

– И я буду ждать тебя, – отозвалась Соланж.

Он поцеловал ее, всей душой желая, чтобы этот по целуй не был прощальным. Соланж крепче обняла его, ухватившись за плечи, стараясь запомнить этот миг и хранить в душе до самого его возвращения.

– Черт возьми! – пробормотал Дэймон, отрываясь от нее.

Со двора уже доносились нетерпеливые крики. Не было времени поддаваться соблазну, который сулили эти поцелуи.

– Езжай с легким сердцем, муж мой, – сказала Соланж, лукаво улыбаясь.

? Постараюсь, любовь моя, если только сумею оторваться от тебя, – ответил он.

И тут, словно по сигналу, застучали в дверь.

? Милорд! – послышался голос Бредена. – Кони застоялись. Меня просили узнать, скоро ли ты спустишься.

– Скажи, что я сейчас иду. – Дэймон бережно поправил своенравную прядь, которая выбилась из косы Соланж.

Она лишь вздохнула и ободряюще погладила его по руке.