– Знаете, милые мои, я в самом деле лучше пойду. – Мать сняла с вешалки куртку и сделала знак зятю, бросившемуся помочь ей одеться: – Не беспокойся, займись лучше женой. Я вечером позвоню.

– Не стоит! – Таня окончательно взяла себя в руки и набрала полную грудь воздуха, готовясь к решительному броску. – Не надо звонить, мама! Мы, скорее всего, еще будем ссориться. Завтра я сама тебе позвоню.

– Это почему же ты так уверена, что мы будем ссориться? – Иван сделал попытку улыбнуться, но побледневшие губы плохо слушались его. – Можно подумать, мы все время выясняем отношения! Честно говоря, ты в самом деле приехала из Греции сама не своя. Я грешу на температуру...

– А я почти здорова! – с вызовом заявила девушка. Она не кривила душой – то ли настойка сделала свое дело, то ли нервное возбуждение уничтожило засевшую в ней болезнь, но чувствовала она себя великолепно. – А ссориться мы будем обязательно, потому что я снова еду в Грецию. Это решено, я ничего не собираюсь обсуждать, а просто ставлю тебя в известность!

В наступившей тишине отчетливо было слышно, как на кухне осторожно шуршит чем-то Юрий Долгорукий. Кот явно проверял пакеты с покупками, которые не успел разобрать хозяин. В другое время его ждал бы нагоняй, но сейчас никто даже не повернул головы в ту сторону.

– В Грецию? – Иван выговорил это медленно, словно пробуя слово на вкус. – На какие же деньги ты поедешь? Или думаешь, что я...

– Нет, конечно. – Таня встретила его взгляд и вдруг увидела в глазах мужа нечто немыслимое – неуверенность и страх! Он боялся жены, потому что больше не знал, как с ней обращаться. Это было настолько невероятно, что она чуть не потеряла дар речи и только после длинной паузы добавила: – Поездку оплатит один мой новый знакомый. У нас там общее дело, а так как своих денег у меня нет...

– Знакомый? – Это Иван произнес почти неслышно. Переведя взгляд на тещу, с интересом ожидавшую продолжения, он внезапно вздрогнул, словно только сейчас ее заметил: – Тамара Семеновна, теперь я вас тоже попрошу уйти.

– А я уже ушла. – Женщина взялась за дверную ручку, не сводя заинтригованного взгляда с дочери. Той даже показалось, что мать смотрит на нее с зарождающимся уважением. – Таня, может быть, ты поедешь со мной? Смотри...

– Нет, мамочка, спасибо, – ответила девушка, отмечая про себя еще одну поразительную вещь – мать явно становилась на ее сторону, даже не разобравшись, в чем суть конфликта! «Вот что значит, держаться с достоинством и не позволять собой вертеть!»

Когда за тещей закрылась дверь, лицо Ивана мгновенно исказилось, словно все эмоции, которые ему удавалось подавлять при свидетеле, разом хлынули наружу. Он шагнул к жене:

– А теперь по буквам – кто это тебе даст деньги? Кто он такой?

– Я только сегодня с ним познакомилась. – Она невольно отступила, но так как прихожая была тесной, тут же наткнулась спиной на стену. – У него в Греции мать, и у нее сейчас крупные неприятности. Он должен ехать...

– А ты здесь при чем?!

– Понимаешь, у его матери нашли вещи Паши, помнишь, те самые, которых не было в гробу! Я же рассказывала тебе... – Таня пыталась контролировать себя, но в ее голосе зазвучала предательская робость. Иван немедленно почувствовал это и выпрямился.

– Ты забыла, о чем мы вчера договорились? – медленно и внушительно проговорил он. – Ты же обещала избавить меня от рассказов о твоем ненаглядном Паше!

– Я и не хочу о нем говорить! – Девушка собрала остатки храбрости и взглянула мужу прямо в глаза. – Я просто поеду, и все, потому что...

– Если ты поедешь, – перебил он, хватая ее запястья и стискивая их с такой силой, что Таня присела от боли, – это будет действительно все! Я разведусь с тобой!

– Пусти!

– Ты поняла?!

– Пусти немедленно! – крикнула она уже в полный голос и, рванув руки, высвободила их. Отскочив к дверям кухни, она смотрела на мужа полными слез глазами. – Ты разводишься?! Нет, это я от тебя ухожу! Тебе не жена нужна, а шведская швейная машинка, такая, как ты продаешь! Выставил программу и гони строчку по линейке! Я так не могу!

Таня ушла в кухню и захлопнула за собой дверь. Потревоженный шумом кот недовольно покосился на нее и мягко спрыгнул со стола, оставив после себя распотрошенный пакет. В зубах у него был кусок буженины, завернутый в пленку. Отступив с добычей в угол за холодильником, Юрий Долгорукий принялся с аппетитом закусывать, о чем свидетельствовало шумное неопрятное чавканье и треск рвущегося целлофана.

– Ну и на здоровье! – сказала ему Таня, налив и залпом выпив стакан воды. – Ешь спокойно, не собираюсь я ничего у тебя отнимать. Пусть хоть кому-то в этом доме будет хорошо!

– ...Я восхищаюсь тобой! Просто восхищаюсь! Никогда бы не подумала, что ты способна на такое! Скажи, а квартиру вы будете делить? Таня, ты что, спишь?

– Уже нет, – ответила девушка, открывая глаза и глядя в темноту. Она лежала на коротеньком диванчике, страшно жестком и неудобном, под головой у нее была непомерно пышная подушка, а в каких-то полутора метрах – Наташа, пусть и невидимая в темноте, зато отлично слышимая. И все же она была почти счастлива. К этому чувству примешивалась смутная тревога, похожая на ту, которую испытывает студент перед сложным экзаменом, и бесконечные «вдруг». Вдруг провал? Вдруг успех? Что будет, если придется вернуться к прежней жизни, что, если мосты сожжены слишком рано и впереди ничего нет, кроме бесконечных поражений?

«Ну уж этого никогда не будет! – подумала Таня, переворачиваясь на другой бок и натягивая на плечи сползающее одеяло. – После того что он мне устроил, возвращаться нельзя! Это значит, растоптать остатки собственного достоинства! А развода не боюсь, я его уже, можно сказать, почти пережила!»

От Ивана она уехала в тот же вечер, когда они поссорились, – ровно неделю назад. За эти семь дней произошло так много всего, что теперь ей казалось, что позади остался целый месяц. Когда Таня собирала сумку, чтобы ехать к маме, муж вмешался, они окончательно разругались, и дело закончилось пощечинами. Пострадавшей стороной была Таня – самой ей так и не удалось дотянуться до лица ревнивого супруга. Тот был всерьез уверен, что та спешит не к маме, а в объятия к любовнику. У родителей Таня прожила двое суток, потом пришлось искать другое убежище, так как Иван стал подкарауливать ее во дворе, считая, что разговор не окончен. Он даже взял отгулы на работе, и его серебристая «Тойота» прочно прописалась под окнами Таниных родителей. Девушке удалось сбежать с помощью отвлекающего маневра – она вышла из дома с матерью, якобы направляясь в магазин, уже за углом поймала первую попавшуюся машину и уехала на другой конец Москвы. Мать, позвонив ей вечером, весело рассказывала, как разозлился Иван, увидев ее идущей обратно в одиночестве.

«Вот не думала, что он у тебя такой ирод! – сказала она на прощанье. – В самом деле, что он себе позволяет? Начал меня за грудки хватать, пытать, куда я тебя девала? Такой и придушит, чего доброго!» Вообще, отношения Тани с матерью неожиданно изменились к лучшему. У нее сложилось впечатление, что ей надо было уйти от мужа, чтобы ее начали воспринимать всерьез. Разобравшись в ситуации, мать заявила, что Иван забрал себе безобразно много воли, и если бы она знала это раньше, ни за что не стала бы его поддерживать в семейных конфликтах.