Крам не ответил и проводил Грейс до машины. Скотт Дункан говорил по телефону. Грейс не понравилось выражение его лица. Заметив их, он сложил трубку.

— Что-нибудь случилось?

Дункан покачал головой и, в свою очередь, спросил:

— Теперь можно ехать?

Крам пошел на него. Дункан не попятился, но ощутимо напрягся. Крам подошел вплотную и, протянув руку, сказал:

— Дай-ка свои документы.

— Чего?!

— Я не люблю повторять.

Скотт Дункан взглянул на Грейс. Она кивнула. Крам ждал. Дункан подал ему бумажник. Крам отнес его на стол, присел и принялся быстро перебирать все, что там лежало, делая записи.

— Вы что? — опешил Дункан.

— Пока вы ездите, мистер Дункан, я все о вас выясню, — поднял глаза Крам. — И если миссис Лоусон будет причинен хоть малейший вред, моя реакция будет… — Крам посмотрел вверх, словно подыскивая слово, — несоразмерно жесткой. Я понятно говорю?

Дункан обратился к Грейс:

— Да кто это такой, черт побери?

Грейс уже шла к выходу.

— Все будет в порядке, Крам.

Тот пожал плечами и бросил бумажник Дункану:

— Приятнейшей поездки.

Первые пять минут в машине царило молчание. Макс и Эмма в наушниках увлеченно играли в «Геймбой» (наушники были недавним приобретением Грейс, которую безумно раздражали писк, жужжание и крики Луиджи «Мамма миа!»), а Дункан сидел неподвижно, положив руки на колени.

— Кто звонил? — спросила наконец Грейс.

— Коронер. Помните, я рассказывал, что затребовал эксгумацию тела сестры?

— Да.

— Полиция не увидела в этом необходимости, к тому же дело это накладное. В какой-то мере их можно понять. Я оплатил эксгумацию из собственных средств и обратился к знакомому судмедэксперту, который выполняет аутопсии в частном порядке.

— Это он вам звонил?

— Она. Ее зовут Салли Ли.

— И?..

— Сказала, что хочет срочно меня видеть. — Дункан повернул голову к Грейс. — Ее офис в Ливингстоне, можно заехать на обратном пути. Я прошу вас пойти со мной, — закончил он, уже глядя вперед.

— В морг?!

— Бог мой, нет, конечно. Аутопсия проводится в больнице Сент-Барнабас, а мы заедем в офис, где у Салли все бумаги. Дети подождут в приемной.

Грейс промолчала.

Бедминстерские кондоминиумы очень хотелось назвать дженериками — они походили друг на друга, как близнецы, эти облицованные светло-коричневым алюминиевым сайдингом трехэтажные здания с подземными гаражами. Жилой комплекс занимал огромную территорию, словно паводок светло-коричневого цвета, затопивший все вокруг.

Грейс дорога была знакома — здесь Джек ездил на работу. Когда-то они — правда, недолго — обсуждали переезд в такой район: оба супруга мало на что годились по хозяйству и не были фанатами всяких шоу типа «сделай конфетку из старого дома». Кондоминиумы в этом отношении очень хороши: внеси фиксированную ежемесячную оплату — и можешь не волноваться насчет протекающей крыши, пристроек, ландшафтного дизайна и тому подобного; плюс тут тебе и теннисные корты, и бассейн, и детская площадка. Но невыносимое однообразие перевесило. Пригороды давно превратились в обособленный мирок одинаковости, так зачем добавлять к побоям оскорбление, еще и поселившись в типовом доме?

Макс заметил новую детскую площадку с яркими аттракционами еще до того, как машина затормозила. Не в силах усидеть на месте, он бегом кинулся к качелям. Эмма покосилась на брата, но не оторвалась от «Геймбоя». В другое время Грейс бы возмутилась — игровая приставка только для поездок в машине, тем более перед носом современный детский комплекс, но сейчас предпочла промолчать.

Когда они с Дунканом направились к дому, Грейс закрыла лицо руками.

— Я не могу оставить их одних.

— Миссис Олуорт живет вон там, — сказал Дункан. — Мы не будем заходить, а с порога детей прекрасно видно.

Они подошли к двери на первом этаже. Кроме Макса, на игровой площадке никого не было, в воздухе не ощущалось ни дуновения. Грейс глубоко вдохнула аромат свежескошенной травы. Они с Дунканом поднялись на крыльцо, и он вдавил кнопку звонка. Грейс ждала перед дверью, чувствуя себя распространительницей брошюрок секты «Свидетелей Иеговы».

Скрипучий старческий голос, под стать сказочной ведьме из старых диснеевских мультфильмов, послышался из-за двери:

— Кто это?

— Миссис Олуорт?

— Кто там?

— Миссис Олуорт, это Скотт Дункан.

— Кто?

— Скотт Дункан. Мы встречались несколько недель назад и говорили о вашем сыне, Шейне.

— Уходите. Мне нечего вам сказать.

Грейс уловила легкий бостонский акцент.

— Нам бы очень пригодилась ваша помощь.

— Я ничего не знаю. Уходите.

— Пожалуйста, миссис Олуорт, мне нужно поговорить о вашем сыне.

— Я вам сказала, Шейн в Мексике. Он хороший мальчик, помогает бедным.

— Мы хотим расспросить о его старых друзьях. — Скотт Дункан взглянул на Грейс, приглашая к разговору.

— Миссис Олуорт… — начала Грейс.

В дребезжащей старческой интонации отчетливо прорезалось беспокойство:

— А это кто?

— Меня зовут Грейс Лоусон. Дело в том, что мой муж знал вашего сына.

Повисла тишина. Отвернувшись от двери, Грейс нашла глазами детей. Макс резвился на спиральной горке, Эмма, сидя по-турецки, резалась в «Геймбой».

Скрипучий голос стал громче:

— Кто ваш муж?

— Джек Лоусон.

Молчание.

— Миссис Олуорт…

— Я такого не знаю.

— У нас есть фотография, — сказал Скотт Дункан. — Мы привезли ее показать вам.

Дверь открылась. Домашний халат миссис Олуорт явно был ровесником операции в Заливе Свиней.[14]Расплывшейся с возрастом даме было хорошо за семьдесят — этакая большая тетушка, которая обнимает тебя, и ты исчезаешь в ее складках. Ребенком такие объятия ненавидишь, став взрослым, по ним тоскуешь. Варикозные вены на ногах старой миссис Олуорт напоминали связки сосисок, а на необъятной груди лежали очки для чтения на длинной цепочке. От старухи пахло табаком.

— Я не могу стоять тут целый день, — проворчала она. — Показывайте фотографию.

Скотт Дункан вручил ей снимок.

Очень долго старуха молчала.