Марина, герцогиня Кентская, стоит рядом со своей сестрой принцессой Ольгой (крайняя справа). За принцессой Ольгой виден герцог Эдинбургский, а справа от него – герцог Бофорт, организатор состязаний по конному троеборью в Бадминтоне.

По словам тех, кто посещал кабинет королевы, книги, которые лежат рядом с ее письменным столом, – это малопонятные для простых смертных работы по генеалогии и разведению скаковых лошадей. Именно на знаниях особенностей разведения чистокровных лошадей основан ее успех на скачках. Интерес к изучению генеалогических тайн Елизавета унаследовала от бабушки, королевы Марии, которая также хорошо разбиралась во всем, что касается разведения породистых животных. Конечно, это обстоятельство можно считать незаслуженным преимуществом перед владельцами скаковых лошадей, которые не принадлежат к королевской семье, но это единственное преимущество Елизаветы II и единственный источник чувства удовлетворения, которое она испытывает, управляя своими конюшнями. Это единственная область ее достижений, о которой нельзя сказать, что ее успех обусловлен ее положением.

17 июля 1954 года, уголок победителей. Королева Елизавета II поздравляет четырехлетку Ореола с победой на престижных скачках Royal Ascot на приз короля Георга VI и королевы Елизаветы. Ореол сделал успешную и очень прибыльную карьеру производителя на племенном заводе, став отцом многих других победителей скачек.

Кстати, на самом деле Ореол в год коронации не выигрывал состязания в Эпсоме (он занял второе место), и это дерби остается единственным крупным соревнованием в Британии, в котором лошади королевы никогда не побеждали. Однако в 1954 году эта же лошадь добилась впечатляющего успеха, выиграв Victor Wild Stakes в Кемптоне, Кубок коронации в Эпсоме, Hardwicke Stakes в Аскоте и самый престижный британский турнир среди лошадей всех возрастов – скачки на приз короля Георга VI и королевы Елизаветы. Кстати, тогда в предвкушении победы Елизавета отправила ящик шампанского в палатку журналистов, чтобы «акулы пера» смогли присоединиться к празднованию. Это был жест щедрости королевы по отношению к четвертой власти, который, к слову, она никогда больше не повторяла.

Генри Герберт,

лорд Порчестер (Порчи)

(1924–2001)

Королевский эксперт по скачкам,

а также граф Карнарвон (1987–2001)

В первом сезоне сериала

его роль исполняет Джозеф Клоска.

Как сказала однажды принцесса Анна, Порчи был единственным человеком в мире, который мог в любое время дня и ночи позвонить ее матери – и его бы обязательно с ней соединили. «Дело в том, что у него были новости о лошадях, а такие новости королеву интересуют всегда». Порчи находился на горячей линии, которая связывала королеву с конюшнями. Он знал все о кобылах, которые должны были ожеребиться, о многообещающем молодняке, о новых соревнованиях, которые могли быть интересны ее жокеям и берейторам. Он звонил ей на мобильный с аукционов, где делал покупки от ее имени, причем держал телефон на весу, чтобы она слышала, что творится вокруг. Такие отношения свели на нет слухи о том, что Порчи стал отцом принца Эндрю, пока Филипп был за границей (да и герцог весь май 1959 года[41] провел в Лондоне и Виндзоре). Королева и ее менеджер по скачкам придумали бесчисленное множество удачных вариантов случек породистых скаковых лошадей; некоторые из них появились, когда королева гостила у Порчи в его замке Хайклер, графство Гэмпшир. С 2010 года в этом замке проходили съемки сериала «Аббатство Даунтон».

10. «Глориана». Любовь и долг

Начало десятого эпизода сериала «Корона». «Ваш дядя подвел всех нас, – говорит король Георг VI двум своим юным дочерям в декабре 1936 года, имея в виду недавно отрекшегося от престола Эдуарда VIII. – Он поставил любовь выше семьи. Я хочу, чтобы вы пообещали мне только одно: что вы никогда не поставите никого и ничего выше друг друга. Ведь вы сестры. Это самое главное. И вы никогда не должны друг друга подводить. Вы поняли?» «Никогда», – серьезно произносит шестилетняя принцесса Маргарет. «Никогда», – с не меньшей серьезностью повторяет ее старшая сестра, десятилетняя Елизавета.

Георг VI с маленькими принцессами в театре пантомимы в Вест-Энде за год до своего вступления на престол. Этот сдержанный и приверженный традициям человек поощрял стремление дочерей к независимости, чем опередил свое время. Правда, принцесса Маргарет стала куда более независимой, чем ему бы хотелось…

Таким образом, как и в предыдущих эпизодах, Питер Морган открывает серию воображаемым воспоминанием, а затем совершает прыжок в историческую реальность – на празднование 21 августа 1955 года двадцать пятого дня рождения принцессы Маргарет.

Любительница развлечений. Принцесса Маргарет со своим фирменным мундштуком наслаждается гламурным вечером в парижском ночном клубе в ноябре 1951 года.

Как объяснил нам личный секретарь Томми Ласеллс в шестой серии, то есть двумя годами ранее, в соответствии с первой частью Закона о браках британской королевской семьи от 1772 года в возрасте 25 лет принцесса Маргарет уже могла попытаться выйти замуж за разведенного полковника авиации Питера Таунсенда, не получая на это разрешение своей старшей сестры. Это избавляло Елизавету от затруднений, связанных с ее положением как главы Церкви. Но Ласеллс ни слова не сказал о еще одном положении закона – поправке, специально разработанной королем Георгом III для того, чтобы усложнить жизнь родственникам, если те решат вступить в брак с людьми, которые не понравились лично королю. Да, если принцессе исполнилось 25 лет, то согласие ее сестры на брак больше не требовалось. Но теперь Маргарет должна была официально уведомить Тайный совет Великобритании о своем желании выйти замуж, а затем подождать целый год, в течение которого любая из палат парламента может возразить против такого брака. С учетом того ажиотажа, который сопровождал в обществе обсуждение разводов в 1955 году, казалось крайне маловероятным, что возражений у парламента не возникнет. Вместе с тем такая постановка вопроса гарантировала по крайней мере двенадцать месяцев горячих общественных дебатов и бурного обсуждения проблемы в газетах. И какой же смысл был тогда в двухлетней отсрочке, в болезненном изгнании Таунсенда в Брюссель, во всех этих разлуках и страданиях? Влюбленные стали жертвами невнимательности придворных или, скорее, их бессердечности.

«Почему мне никто об этом не говорил?» – резко спрашивает