Следующие три с половиной часа он провел то на сосне – три четверти часа, то внизу – четверть часа. Генерал практически не вылезал из постели. Разве что иногда заходил в туалет. Но спать – не спал. Роман не видел за шторой, что он там делает, но подозревал, что читает книжку. Ну еще бы, днем выспался, теперь попробуй усни, в его-то возрасте. Так он и до утра не сомкнет глаз. Придется ему помочь, – а что делать?

Ровно в двенадцать ночи свет в спальне погас. Роман как раз дожевывал последнюю галету. Он поводил биноклем по темным окнам дома. Так, свет горит только внизу, в коридоре. Но там никого нет. Ординарец уже давно кемарил где-то в комнате на втором этаже.

Роман еще раз осмотрел подходы к дому.

Городок уже давно угомонился, нигде ни души. Но перед домом генерала, такая досада, ярко горел уличный фонарь – заливал светом всю площадку и подъезд. Если ординарец заложил изнутри дверь на крючок или засов – будут проблемы.

Ладно, в любом случае пора двигаться. Все текущие проблемы будем решать на месте.

Роман соскользнул с дерева, сделал несколько легких разминочных движений, присел, подпрыгнул. Все функционировало вполне нормально, не хрустело, не трещало, – можно работать.

Он уложил бинокль в один из нагрудных карманов – вещь хорошая, иногда жизненно необходимая. Жаль, приходится оставлять здесь фляжку, на обратном пути понадобится емкость для воды. Но тащить ее на себе он не мог. Стандартная, семисотграммовая армейская фляга была слишком громоздкой для тех действий, которые ему предстояло совершить.

Ладно, что-нибудь придумается. Это пока дело третье.

Уложившись, он тщательно закрыл все карманы и еще раз попрыгал напоследок. Кажется, ничего не звякает, не брякает. Вперед.

Слегка пригибаясь, он двинулся через поле прямиком к бетонному забору, ограждавшему военный городок. Забор этот часовыми не охранялся. Солдатики несут караул только на военных объектах.

Прислушиваясь, Роман дошел да забора и на минуту остановился. Поискал между бетонными плитами, из которых был сложен забор, щелку. Щелка нашлась – правда, в миллиметр шириной. Но Роман и в этот миллиметр углядел, что на той стороне, в облюбованном им переулке, никого нет.

Только собрался лезть – послышался звук чьих-то шагов. Припал к щели. Какой-то воин торопливо шел по улице. Судя по фуражке, офицер или прапорщик. Где-то припозднился на объекте и возвращался домой.

Роман переждал, пока шаги затихнут, и мягко влез на стену. Перекатом, не задерживаясь, перевалился через гребень и бесшумно спрыгнул на ту сторону.

Теперь он был в расположении врага – ни много ни мало. Каждый его шаг был сопряжен с риском быть разоблаченным и задержанным. Поэтому двигался он максимально осторожно, практически паря над землей.

Но собачий нос страшнее уха, даже собачьего. Как ни продуло Романа за день на сосне, но запах он все равно испускал – как всякое живое существо.

Послышался звон цепи за деревянным заборчиком, и невидимый барбос свирепо зарычал на него, вот-вот собираясь поднять громкий лай.

Роман быстро продвинулся метров на десять дальше, ступая на носки, чтобы не было слышно топота ног. Собака лает не оттого, что чует шпиона, а оттого, что чужой, – а в эту категорию, кроме хозяев, входят все окружающие – находится возле ее территории. Поэтому Роман поспешил убраться подальше, давая понять псу, что ему нечего опасаться.

Тот все-таки взлаял для острастки, но по соседству собак не держали, и он быстро затих без поддержки сородичей. Роман услышал, как цепь загремела о край будки – пес счел за лучшее вернуться в теплое логово. Вот и умница, хороших тебе снов.

Некоторое время Роман сидел в тени под забором частного дома, последнего в этом переулке. Улица, идущая перпендикулярно переулку, была безлюдна. За ней, в пятидесяти метрах от Романа, стоял нужный ему дом. Один короткий рывок – и он возле него.

Но Роман медлил. Уж больно ярко освещен пятачок. Положим, если достичь кустов, растущих перед домом, то за ними можно вполне надежно спрятаться. Они хоть пока и без листьев, но достаточно густы и высоки.

И все же Роман никак не мог решиться на рывок. Что-то его смущало. Какое-то тревожное чувство овладело им и принуждало не выходить из укрытия. С чего вдруг? – злился он, сидя, как привязанный, на месте. Все вокруг тише тихого. Можно встать в полный рост и идти – никакой угрозы…

Он еще раз осмотрел подходы к дому. Ладно, это от усталости тревога подступила. Надо взять себя в руки и продолжить выполнение задания.

Вдруг ему показалось, что в нижнем этаже, сбоку, там, куда свет не попадал и было довольно темно, приоткрылось окно. Что за черт? Галюники начались?

Роман заслонил ладонью глаза от света и теперь уже хорошо увидел, что одна рама окна отворилась и из дома кто-то ногами вперед лезет наружу. Ну-ка, ну-ка…

Из окна вылез бравый генеральский ординарец и тихонько прикрыл за собой окно. Оглянувшись, он воровато двинулся куда-то в глубь городка.

Роману все стало ясно. Он даже беззвучно рассмеялся, отдавая должное ловкости ординарца.

Парень времени даром не терял. Наверное, еще днем договорился с какой-нибудь молодкой – хоть бы с той же продавщицей в магазине – и теперь, приспав генерала, решил слетать на любовное свидание. И ведь какой хитрец, через дверь не стал выходить – тоже яркого света боится. Вдруг кто-нибудь заметит и стукнет генералу? За самовольную отлучку можно даже на «губу» загреметь. Вот он и решил, от греха подальше, через окошко, по-тихому, смотаться.

Соображает, не зря генерал при себе держит.

Роман на ходу изменил план. Зачем ему ломиться в дверь, коль окно открыто и никем не охраняется? К тому же находится оно с самой темной стороны. Лучше входа и придумать нельзя.

Он подался немного назад, в темноту переулка, вышел на середину дороги, выпрямился во весь рост, немного надвинул козырек кепи на лицо и неторопливой, чуть уставшей походкой двинулся вперед.

Выйдя на освещенную улицу, он свернул направо и так же неторопливо, не глядя по сторонам, пошел дальше. Если кто из тех, кому еще не спится, и увидит его издали, то подумает, что какой-то подвыпивший прапор или сверхсрочник бредет от приятеля домой.

Роман миновал генеральский дом, оставшийся слева от него, и прошел еще метров шестьдесят вперед. Свет фонаря сюда не добивал, и здесь было уже довольно темно. Убедившись, что ни впереди, ни сзади никого нет, Роман шагнул с дороги в сторону, в густую тень кустарника, и, крадучись, вернулся к дому генерала.

Здесь он пару минут постоял возле угла, сливаясь с чернотой стены и чутко прислушиваясь.

Вокруг было совершенно тихо. Чувство тревоги, которое недавно возникло у него, чуть отступило. Но все равно колокольчик внутри тоненько подрагивал.