— Расскажи мне об Олесе, — еле слышно проговорила девушка, а Олег удивленно посмотрел на неё:

— Зачем?

— Она много значила для тебя…

— Больше, чем кто-либо!

— Хочу, чтобы сейчас ты думал о чем-то приятном…

Мужчина задумался и ответил не сразу. На его лице периодически возникала грустная улыбка.

— Она заботилась обо мне… Когда не стало родителей, она была совсем ребёнком, 10 лет всего. Толком не умела ни готовить, ни белье гладить… Я стал её опекуном, тогда ещё учился в институте, а по вечерам и ночам подрабатывал. Не прошло и двух недель, как эта десятилетняя девчушка привела в порядок дом, стала книжки всякие притаскивать с рецептами, сначала пробовала что-то готовить, не всегда получалось, но она не бросала это дело! Упорная была… кому-то могло повезти с женой, если бы…

Сейчас невозможно было узнать в нём того человека, кем все знали его на «Надежде»! Добрый, общительный, любящий! Ксения наблюдала, как его глаза, уже измученные болезнью, светились при воспоминаниях о сестре. Похоже, девушка угадала, что может помочь ему справиться с физической болью, пока Олег говорил, он вернулся в то время, когда единственный родной человек был рядом и любил его.

— Не было и дня, чтобы я вернулся домой, а в холодильнике не было приготовленной еды… Она словно чувствовала себя ответственной за меня…

— Так и было, — улыбнулась Ксюша, — у меня есть старшая сестра, когда мы остались одни, не только она заботилась обо мне, но и я о ней! Мы были нужны друг другу, и мы были друг у друга.

— Сейчас для меня это словно прошлая жизнь или сон. В тот день, когда я вернулся домой и не увидел её сумки, внутри меня словно что-то оборвалось… А когда узнал, что случилось! Видимо, я так и не смог этого пережить, раз я здесь, а не обзавелся домом и детьми. Я просто не смог.

— Но у тебя ещё есть время! Ты же можешь все изменить! Ты можешь найти человека, который полюбит тебя! Которая будет заботиться о тебе, а самое главное, ты сможешь заботиться о ней! Ты посмотри на себя! Ум, красота, сила! В тебе есть способность любить!

— Значит, нет особой силы, раз не смог справиться, — грустно усмехнулся он.

— Не говори так…

— Вот поэтому я и предпочитаю ни с кем не общаться и уж тем более не сближаться, чтобы не испытывать больше боль потери.

— Но этим самым ты лишил себя и счастья!

— Это да… Но мне так проще.

— А если мы выживем? Это можно будет считать вторым шансом! Ты бы смог попробовать?

— Не знаю… Возможно!

— Я бы очень этого хотела, — Ксения легонько обняла его за плечи свободной рукой, я уверена, что и Олеся этого хотела бы…

Не меньше часа прошло прежде, чем второй шпиц с кровью Стёпы опустел, Олег вынул иглу, а девушка согнула руку.

— Теперь ты, — сказала она, беря новую порцию, — только предупреждаю, врач из меня тот еще…

— Можешь практиковаться на мне, я не против.

— Ну у тебя просто нет других вариантов, — она старалась говорить бодрым голосом, но получалось плохо, а на Олеге уже не было лица. Покраснения на лице начали темнеть, его мутило, а перед глазами плыло, он попытался опереться на локоть:

— Пожалуй, я прилягу, — проговорил он, но скорее упал, чем лег. Двигаться ему было уже трудно, все тело покрылось сыпью, в некоторых местах она трескалась и начинала кровоточить. Ксения взяла кусок утеплителя и подложила ему под голову, как подушку:

— Сейчас Стёпина кровь сотворит чудо! Я уже ощущаю, как мне становится легче… И тебе станет, — говорила она, сама себя не слыша, пытаясь попасть в артерию на его руке, но получилось это только с третьего раза, — я же говорила, что врач из меня так себе!

Олег приоткрыл глаза, а она смотрела и не могла отвести взгляд от того, насколько кроваво-красной стала его слизистая оболочка:

— Не нужно пытаться меня успокоить. Я же сказал, что не боюсь смерти.

— Зато я боюсь, — трясущимися руками Ксюша надавливала на поршень, стараясь, чтобы содержимое выливалось из него равномерно, — и я боюсь, что с тобой что-то случится!

— Не бойся за меня!

— Как бы ты не старался тут всех от себя оттолкнуть, это у тебя не получилось! Мне ты стал дорог! И я просто не позволю, чтобы ты вот так… — она не смогла договорить фразу, — закончится карантин, и мы улетим отсюда вместе! Все вместе! И все начнем жить заново!

— Ксюшенька, ты очень добрая…

Он сказал это так просто, так искренне, что у девушки снова на глаза выступили слёзы:

— Не вздумай прощаться! Слышишь? У тебя ещё много времени!

— Я не прощаюсь, — слова давались ему с трудом, — просто хотел тебе это сказать… И ты безумно красивая…

— Особенно сейчас, — сквозь слезы она улыбнулась, тронув рукой свои щеки, покрытые темнеющей сыпью.

— У тебя всё будет хорошо, — последние слова он выдохнул и его лицо перекосило от боли, а по телу прошла легкая судорога.

— Боже, — прошептала Ксения, пытаясь не выпустить из рук шприц и не переставая давить на поршень. Теперь и каждое её движение сопровождалось болью, хоть и далеко не такой сильной, как у Олега, но чувствительной, а пальцы, сжимавшие шприц ломило так, словно кто-то их выкручивал, пытаясь сломать. Она самоотверженно терпела это, не позволяя поддаться жалости к себе и отпустить то, что могло спасти им жизни. А как только последняя капля крови влилась в вены мужчины, девушка с воплем выпустила шприц из рук. Ощущения были такие, словно её пальцы раздробили молотком, и только теперь она поняла, что он испытывал ещё худшую боль, пока делал уколы ей.

Уже не было сил говорить, да и нечего было. Все происходящее стало сном, кошмаром, и теперь оставалось лишь ждать его окончания.

Ксюша легла рядом с Олегом, и прижалась к нему. Она не знала почему, но чувствовала, что не только он ей, но и она ему была нужна. От надежды не осталось и следа. Больше не было страха смерти, было лишь желание, чтобы всё скорее прекратилось, чтобы если им суждено умереть, пусть это уже случится, хватит этих мучений! Она спиной ощущала, как его тело слегка вздрагивало то ли от боли, то ли от судорог, и она знала, что этот ад уготован и ей. Она слегка застонала, когда ощутила внутри себя резь такую, словно её вскрывали без ножа, она согнулась пополам, пытаясь хоть