равно утонул молодым. Не надолго его старая шувани у смерти отпросила. Дом сгорел, Тамаш крест у меня без спросу взял, считай – выкрал. И на себя беду перетянул – убили. Отец Георга поддался соблазну – и где он сейчас? Завтра похоронит его сын, добрым словом никогда не помянет.

– А мы, получается, сегодня крест тоже украли?! Только у покойного Романа Егоровича! Я что-то не очень понимаю: если он отнес его в старый дом еще до своего бегства за Урал, то как тот оказался в портфеле? Понимаешь, мами, когда я в мае старика нашла в лесу, портфель с документами был при нем. Он сам при мне выложил на стол все: три папки, фотографии и несессер. Точно все, потому что портфель был очень легким, когда я после этого взяла его в руки. А сейчас мы обнаружили в доме Юдина и папки, и фото – среди старых газет в диване. И портфель за диваном, а в нем – твой крест. Почему вдруг Роман Егорович решил документы отнести в дом? Я даже могу припомнить, когда именно, – я лечила ему рану на руке, порезался он там, в доме. Это было… недели две назад. Он отнес папки в портфеле, переложил в него крест, папки засунул в пачки газет, а портфель – за диван. Зачем вдруг?! От кого решил все спрятать?

– Ты не догадалась?

– Он увидел Громова, да? Из окна мансарды – тот, наверное, стоял у своего дома. И Роман Егорович к нему не вышел, затаился. Громов уехал, а он собрал документы и решил отнести в дом. Туда, где покоился крест целых восемь лет! Думаю, он готовил себе запасное убежище на случай, если Громов вдруг задержится на даче на несколько дней. Не планировал Роман Егорович показываться ему на глаза. Но все же встречи избежать не удалось. О том, что между ними произошло, может рассказать только Громов. В итоге он избил Юдина, возможно, спровоцировал тот самый сердечный приступ, от которого Роман Егорович и скончался. Чем же так смог разозлить Юдин Громова, что тот пустил в ход кулаки? Причина должна быть веской… А что, если Павел Андреевич знал о золоте? – Неожиданная мысль оказалась верной – я даже повела плечами, словно прогоняя холодный ветерок со спины.

– Да, девочка, ты правильно подумала. Он давно знал о кресте. И хотел его найти, но так и не нашел. И твой гость так и не сказал ему, где его спрятал. За что и поплатился жизнью. А лучше бы отдал! – с отчаянием воскликнула Люба.

– Откуда он мог узнать?! Не понимаю… Мне придется все рассказать Сотнику, а тот его арестует сегодня же, не сомневаюсь. В тюрьму Громову нельзя: у него безумный старик отец на руках. Я уверена, нужны деньги на его лечение – вот и мотив преступления. Павел Андреевич спас мне жизнь, а я в благодарность помогаю упечь его в тюрьму? Как жить с этим дальше?

– Решай, ты знаешь, что нужно делать.

Я знала. Я много раз перекрывала людям дорогу одним лишь защитным заклинанием, но причины были безобидными. Мне не было известно, что конкретно произойдет с тем, кого нужно было «убрать» с пути. Но я точно знала, что вреда ни «жертве», ни заказчику не будет. Все просьбы были житейски простыми. Девушке надоел назойливый поклонник, который каждый день караулил ее по утрам у подъезда. Ему предложили хорошую работу в другом городе, он уехал. Мать ребенка пришла в панике, что бывший муж угрожает отозвать разрешение на вывоз сына на отдых за границу. Нужно было три дня – его отправили в запой. Когда он протрезвел, о сыне и бывшей жене не вспомнил, а те уже были далеко… Теперь же я хотела, чтобы человек не попал в тюрьму. И меня об этом никто не просил.

«Чем расплачиваться будешь, Ляна?» – мысленно задала я вопрос, зная, что платить за такое вмешательство в чужую судьбу придется.

– У меня совсем времени мало, да?

– Мало. Георг подъехал, вам в город пора, – туманно ответила Люба, вставая с дивана. – Поторопись, девочка. И запомни, как бы ты ни решила, отвечать тебе. Так что подумай хорошенько…

Глава 29

Не Фандо мне нужен был сейчас, а Сотник. Потому как обсуждать с Георгом Громова, который избил его отца, я не могла. По этическим соображениям. Да, я отдавала себе отчет, что готова помочь избежать наказания, по сути, преступнику. Но для меня Павел Андреевич был в первую очередь спасителем. «Впрочем, как с майором общаться, я тоже представляю смутно. Не могу же я его просить преступить закон? А нужно, чтобы Громова не судили», – решила я, понимая, что остаюсь со своими сомнениями в одиночестве.

Я села в машину, Георг бросил на меня встревоженный взгляд – видимо, выглядела я расстроенной.

– Что Люба сказала? Твой сосед моего отца избил?

– Получается, что да, – односложно ответила я, думая о том, заехать ли в райотдел к Сотнику по пути в город.

– Ты как будто расстроена этим фактом? – с легкой обидой спросил он и завел двигатель.

– Да, – не стала я врать. – Сейчас выяснилось, что Громов спас мне жизнь, когда я была ребенком. Я, оказывается, с берега в озеро сорвалась, а он меня вытащил. Не помню совсем… Зато хорошо помню, как мы, малышня, его любили, как он с нами возился. Не представляю, как дядя Паша мог хоть кого-то ударить!

– Ляна, ты как маленькая! Люди меняются с возрастом. Никогда не замечала, сколько вокруг злобных старух и стариков? Нет? Зайди в любой храм в штанах и без платка – огребешь сразу. И это в храме! И Громов этот мог озлобиться. Правда, я не понимаю – чем отец ему не угодил? Что они не поделили?

– Чертов крест. Громов как-то узнал о нем и решил, что ему он нужнее. Мне необходимо с ним встретиться, Георг. И успеть поговорить до того, как его закроет Сотник, – решилась я наконец. – Сможешь ехать побыстрее?

– Не вопрос. Но ты должна понимать, что Громова все равно арестуют. Мне, по большому счету, без надобности старика за решетку сажать, он уже наказан – крест-то и