– Думала, умру от жара, – тихо, почти шепотом жаловалась королева, вздыхая и гладя Мартинку по спине. Потянулась к тумбочке, приглушила свет ночника. – Я еще утром себя не очень чувствовала, лихорадило немного, но думала, от нервов.

Мариан кивнул: он тоже так решил. С утра пришлось вместе с Василиной проехаться по больницам – традиция милосердия в первый день весны, – и его самого от ожидания нападения скручивало почти до оборота.

– И потянуло на улицу, – продолжала Василина. – А там будто звали куда-то, будто нужно было куда-то бежать, Мариан!

Мартинка зашевелилась, и королева зашептала: «Тш-ш, тш-ш-ш-ш», наглаживая дочку и покачиваясь рядом с ней. Малышка затихла, и Василина продолжила совсем неслышно:

– Я в одну сторону, в другую – все не то. В голове мутиться начало, тело не слушалось, на плечах тяжесть, и тут словно голос в голове шепнул: «На землю». Я и легла, не соображала уже ничего. Только коснулась – чувствую, что из-под земли ко мне кто-то потянулся, огромный, потянулся и огонь мой впитал. И сразу холодно стало… Знаешь, я ведь после коронации и до того, как алтарь напоила, что-то подобное ощущала, просто я тогда в таком состоянии была, что внимания не обратила. Но вот когда из меня кровь сосали… очень похожее было ощущение.

– Мне это не нравится, – хмуро и тихо проговорил Байдек. Снова налил в кружку горячего взвара из кувшина, подал жене, взял и себе. – Нужно опять проконсультироваться с Алмазом Григорьевичем, я попытаюсь с ним связаться завтра. Если он не сможет объяснить происходящее, то будем поднимать архивы, василек. Мне нужно знать, как уберечь тебя, да и понимать, опасно это или просто рядовое для вас явление.

– У мамы я такого не помню, – жалобно сказала Василина. – Мне страшно, Мариан. Ты рядом, дети рядом, а внутри будто дрожит что-то. Будто я ощущаю что-то неладное и понять этого не могу.

– Я разберусь, – пообещал ей муж. – Обязательно, Василина.

Королева глотнула еще напитка. Лицо ее розовело; она взглянула на спящую дочку, улыбнулась с тонкой нежностью.

– О чем говорил Тандаджи?

– Кроме землетрясений? Нежить снова поднимается, – после паузы неохотно сообщил Мариан. – И массово. Мы уже привыкли к стабильному уровню, два-три захоронения в неделю, а сегодня больше полутора десятков по стране. Хотя большинство кладбищ ранее санировали, по всей стране вскрываются старые, старше ста лет. Армейские части все подняты по тревоге, брошены на зачистки. В нескольких областях введен режим чрезвычайного положения. И, – он помолчал, глядя, как тревожнее становится взгляд супруги, – по словам Стрелковского, у всех, кроме Песков, такая же ситуация. Хуже всего в Инляндии и Блакории. Лучше – в Йеллоувине, там в основном происшествия на окраинах. Но если учитывать, что у желтых никогда ранее не было нежити… Армии пока хватает, хотя генералитет собирается запросить у тебя разрешение набирать добровольцев в помощь.

– Можно было бы и сегодня, – нервно проговорила Василина. Посмотрела на хмурого мужа и покачала головой. – Еще что-то, Мариан?

Байдек тяжело кивнул.

– МагКоллегия утверждает, что стихийный фон над Турой продолжает ослабевать. Увеличилось количество проходов в иной мир – правда, они открываются ненадолго, и чудовища оттуда не лезут. Все армейские предупреждены о возможной войне, переведены в режим готовности, и переходы отслеживаются по возможности, но мы не знаем, где произойдет прорыв, если он произойдет. И это большая проблема. Но не единственная. Начались перебои с телепортами. Информация пока секретная, но уже есть жертвы, не массовые. В Инляндии два человека зашли в стационарный телепорт и не вышли там, куда направлялись. Их распылило. Так же и в Блакории. У нас несколько телепортов на телепорт-вокзалах перестали работать – мощности не хватает на переносы. Даже у сильных магов, строящих Зеркала, сократился радиус устойчивого действия. И, по прогнозам магученых из коллегии, проблема будет нарастать. Но это все тебе доложат завтра на совещании, Василина. А сейчас давай попробуем поспать. Боюсь, предстоит тяжелый день.

Инляндия, Дармоншир

Марина

О моем предстоящем замужестве с «хорошим другом дома Рудлог» пресс-служба объявила вчера, накануне Поворота года, так что «из уважения к желанию почившего короля Инландера» через декаду, ровно на следующий день после окончания траура, мне предстояло снова изображать счастливую невесту. Благо «в связи с печальными событиями церемония будет закрытой и очень скромной», и я надеялась отделаться парочкой постановочных фотографий в платье со шлейфом не длиннее четырех метров.

Сразу после объявления мне позвонил Мартин, и я была так счастлива, что чуть не прослезилась.

– Смотрю, у тебя в жизни предстоят статусные изменения, твое высочество, – почти с привычной для меня легкостью проговорил он, и я, присев в кресло рядом с кофейным столиком, некоторое время улыбалась, прежде чем ответить.

– Изменениям уже почти неделя, Мартин. Можешь смело называть меня «твоя светлость» и искать в замке Вейн герцогства Дармоншир. Александр Данилович тебе ничего не рассказал?

– Вот как, – протянул он иронично-озадаченно. – Нет, Данилыч молчит как камень. И в чем причина? Потеряла голову от безумной любви?

Я засмеялась.

– Голову я давно потеряла, но даже это не смогло бы выпихнуть меня замуж, Март.

– Вот и я так думаю, – со смешливым облегчением откликнулся он.

– Если туманно и обтекаемо, то причина – в государственной необходимости, – официально заявила я.

– Хороший повод, – фыркнул блакориец, – попробую уговорить Вики под этим соусом.

– Лучше сделай ей ребенка, – в мой голос все-таки пробилось уныние.

Мартин помолчал.

– Вот как, – повторил он уже напряженно. – Ты в порядке, Марина?

– Да, – я загрустила и погладила лакированную поверхность столика. – Нет. Но я справлюсь, Март. Не бери в голову. Ты только… не забывай обо мне, ладно? Я буду счастлива видеть тебя в любое время. Можно даже с Вики.

– Откуда эта непроходимая тоска? – наконец тон его стал привычно-нежным. – Конечно, я загляну к тебе в Вейн, госпожа герцогиня. Хотя бы ради того, чтобы подразнить твоего мужа. Но не сейчас, увы. Я все еще придворный маг блакорийского престола, а Вики – инляндского. Нас таскают на допросы и вместе, и по отдельности. Хотя, конечно, я бы себя сам давно уволил с треском.

– А кого на твое место? – недоуменно поинтересовалась я. – Лучше тебя-то нет, Март.

Он вздохнул, и я ощутила, как он переживает произошедшее. Но развивать тему не стал.

– Увидимся, Марина. И не забывай о моей сигнальной нити. Если вдруг срочно потребуется помощь – не стесняйся использовать связь.

– Я помню, – соврала я как можно убедительнее, закусила губу и покосилась на запястье: я давно забыла о ней и только сейчас, присмотревшись, увидела серебристую тонкую вязь сигналки. – Счастливо, Мартин. Обнимаю тебя крепко-крепко!