— Не думаю, что смогу это сделать, Камерон.

— Сможете, — говорю я ему. — Сможете, потому что у меня для вас кое-что есть. — Я снова делаю паузу, еще один вдох, в горле у меня першит. — Оно тоже там.

Вид у Макданна озадаченный:

— И что же там такое, Камерон?

Мое сердце колотится, руки сжимаются в кулаки. Я сглатываю, в горле сухость, на глаза наворачиваются слезы, и все же я наконец выдавливаю из себя это слово:

— Труп.

Я бегу вниз по склону холма, в залитую солнцем долину, а затем вверх — по противоположному склону, Энди продирается за мной сквозь кусты, вереск и папоротники. Я стряхиваю со своей руки почти все его семя и на бегу выставляю в сторону руку, чтобы листья и стебли стерли остальное. Я смеюсь. Энди тоже смеется, но выкрикивает мне вслед угрозы и оскорбления.

Я бегу вверх, вижу впереди какое-то движение и решаю, что это птица, или кролик, или какая другая живность, и чуть не налетаю на мужчину.

Я останавливаюсь. Я все еще слышу, как сзади Энди топает в гору, продираясь сквозь кусты и выкрикивая проклятия.

На мужчине кроссовки, коричневые вельветовые джинсы, рубашка и зеленая туристическая куртка. За спиной коричневый рюкзак. У него рыжие волосы и разъяренный вид.

— Вы чем это здесь занимаетесь?

— Что? Мы?.. Я?.. — говорю я, оглядываясь, и вижу, как сзади появляется Энди, он внезапно замедляет шаг, а на лице у него при виде незнакомца появляется настороженность.

— Эй, ты! — кричит незнакомец Энди.

Его голос заставляет меня подпрыгнуть. Я прячу за спину липкую руку, словно на ней яркое пятно.

— Что вы здесь делали с этим мальчишкой, а? Что вы делали? — кричит он, оглядываясь. Он засовывает большие пальцы между лямками рюкзака и курткой и выставляет вперед грудь и подбородок. — Ну-ка, выкладывай! Чем это вы тут занимались? Отвечай-ка!

— Не ваше дело, — говорит Энди, но его голос дрожит.

Я чувствую какой-то странный запах. Уж не от моих ли клейких рук? Как бы и этот тип не унюхал.

— Ты еще попробуй со мной так поговори, парень! — кричит мужчина и снова оглядывается. Изо рта у него брызжет слюна, когда он кричит.

— Вы не имеете права здесь находиться, — говорит Энди, но голос у него испуганный. — Это частное владение.

— Неужели? — говорит мужчина. — Частное владение? И это дает тебе право заниматься тут всякими гадостями?

— Мы…

— Замолкни, парень.

Этот тип делает шаг вперед, смотрит на Энди через мою голову. Он стоит так близко, что я могу до него дотронуться. Я чувствую, что запах стал еще сильнее. Господи, он сейчас обязательно унюхает. Мне хочется сжаться, спрятаться. Мужчина тыкает себя пальцем в грудь.

— Вот что я тебе скажу, сынок, — говорит он Энди. — Я — полицейский. — Он кивает, отшагивает назад и снова выпячивает грудь. — Так-то вот, — говорит он, прищуриваясь, — тебе есть чего бояться, парень, потому что тебя ожидают серьезные неприятности. — Он бросает взгляд на меня: — А ну-ка, пошли со мной, живо!

Он делает шаг в сторону. Я дрожу и не могу сдвинуться с места. Оглядываюсь и вижу Энди — вид у него неуверенный. Мужчина хватает меня за руку и тащит.

— Я сказал — пошли!

Он тащит меня за собой по лесу. Я начинаю плакать и пытаюсь вырываться, слабо сопротивляясь.

— Пожалуйста, мистер, мы ничего не делали! — завываю я. — Мы ничего не делали! Честно! Мы ничего не делали, честно, ничего такого! Пожалуйста! Пожалуйста, отпустите нас, пожалуйста, пожалуйста, отпустите нас, мы больше не будем, честно; пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста…

Я оборачиваюсь и сквозь слезы смотрю на Энди, который следует за нами, вид у него отчаянный и растерянный. Следуя за нами сквозь кусты, он грызет костяшку пальца.

Мы уже почти на вершине холма, глубоко в кустах, под тонким прикрытием деревьев; запах очень сильный, колени подкашиваются, будто из меня вытащили все кости. Если бы этот тип не держал меня, волоча сквозь папоротники, я бы упал.

— Оставьте его! — кричит Энди, и мне кажется, что и он сейчас расплачется; всего несколько минут назад он казался таким взрослым, а теперь он опять как ребенок.

Мужчина останавливается, разворачивает меня и держит перед собой. Я спиной чувствую, что от него исходит жар, а запах стал еще сильнее.

Энди останавливается в двух-трех ярдах.

— Подойди сюда! — кричит мужчина.

Передо мной летят брызги его слюны. Энди переводит взгляд с него на меня, и я вижу, как дрожит его подбородок.

— Подойди сюда! — визжит мужчина; Энди приближается на пару футов. — Ну-ка, снимай свои штаны! — шипит человек на Энди. — А ну, снимай. Видел я вас! Видел, чем вы там занимались! А ну, снимай штаны!

Энди трясет головой и отступает назад.

Я начинаю всхлипывать.

Мужчина встряхивает меня.

— Ну ладно! — говорит он.

Наклоняется надо мной, кладет свой большой палец на молнию моих джинсов и пытается ее расстегнуть. Я сопротивляюсь и ору, но высвободиться не могу. Запах окутывает меня; это он, это его пот, его запах.

— Отпусти его, сволочь! — кричит Энди. — Никакой ты не полицейский!

Я не вижу, что делает Энди, — его от меня закрывает этот мужчина, но тут Энди врезается в него, опрокидывает на спину и кричит, а я вывертываюсь от них; я даю деру на четвереньках сквозь папоротники, затем останавливаюсь и оборачиваюсь. Мужчина схватил Энди, тот сопротивляется, а этот тип навалился на него, сгибает, прижимает к земле, Энди тяжело дышит, мычит, пытается вырваться.

— Сволочь! Отпусти меня! — кричит он. — Никакой ты не полицейский!

Мужчина молча бросает Энди в папоротники, высвобождает одну руку и бьет Энди по лицу. Сопротивление Энди слабеет, но он еще дергается; мужчина тяжело дышит, он поднимает взгляд на меня — в его выпученных глазах напряжение.

— Эй, ты, — выдавливает он, хватая ртом воздух. — Стой там! Ты меня понял? Стой там!

Меня так трясет, что я почти ничего не вижу. Слезы стоят у меня в глазах.

Мужчина стягивает с Энди штаны; я вижу, как Энди оглядывается — глаза мутные. Его взгляд останавливается на мне.

— Помоги, — хрипит он, — Камерон… помоги…

— Значит, Камерон? — говорит мужчина, взглянув на меня и спуская с себя брюки. — Вот что, Камерон, стой на месте, понял меня? Стой, где стоишь, понял?

Я трясу головой и делаю шаг назад.

— Камерон! — кричит Энди.

Мужчина возится со своими трусами, а Энди пытается вылезти из-под него. Я пячусь, почти падаю; чтобы не упасть, разворачиваюсь и на том же движении что хватает сил пускаюсь прочь; я не могу остановиться, я должен спасаться бегством; я бегу по лесу, слезы жгут мне лицо, я истерично всхлипываю, отчаянные хрипы и свисты разрывают мне грудь, горячее дыхание обжигает горло, папоротник хлещет меня по ногам, ветки стегают по лицу.