И еще одно не давало ей покоя, как заноза в открытой ране. Почему он ушел от Молли и перебрался к ней? Не ее ли эгоизм превратил его в человека, которому трудно любить другого? В человека, подобного ей самой?

Стелла готова возместить ему все, что в свое время недодала. Она станет любить его так сильно, что в ее преданности растворится все содеянное зло. Но в глубине души, в самом честном ее уголке, спрятанном под толстым слоем самообмана, она знала, что жизнь не так проста.

Она усилием воли заставила себя застегнуть ему запонки и опустить рукав, спрятав ужасное напоминание.

– Отлично! Спасибо. – Джо поцеловал ее в щеку, не подозревая о нахлынувших на нее переживаниях. – Спасибо, Стелла. Это просто фантастика!

Стелла вдруг заметила, что он никогда не называет ее мамой. Всегда только по имени. Это было еще одно страшное открытие.

Выйдя из магазина, Джо сказал:

– Пожалуйста, не спорь, но я тоже хочу тебе кое-что купить. Ты иди, а я вернусь через часик.

Стелла брела по пассажу с идиотской улыбкой на лице. Она остановилась перед вереницей статистов, изображавших роботов. Пять-шесть человек, все в костюмах разного цвета, от белого до золотистого. Что за способ зарабатывать на жизнь! Часами стой неподвижно, выдавая свою принадлежность к миру живых едва заметными движениями, а взамен получай жалкий гонорар и довольно сомнительное ощущение, что приносишь людям радость. И на эту стезю она эгоистично толкнула Джо!

В переулке Стелла наткнулась на итальянский магазинчик деликатесов, в котором никогда не бывала – возможно, из-за своей привычки не покупать еду и всюду ездить на такси. Ей пришло в голову, что сегодня они могут поужинать дома. Она даже сумеет что-нибудь приготовить. Правда, ее представление о готовке выразилось в покупке всех представленных в магазине видов салями, по кусочку от восьми разных сыров, четырех разновидностей оливок, сушеных томатов и простого хлеба чиабатта.

– Так, – объявила она, сверкая глазами, как священник на ярмарке, – что же мы возьмем на горячее?

После непродолжительной дискуссии с юношей за прилавком она вышла из лавки с двумя пухлыми пакетами и заспешила домой. Мысль о том, что у нее появился кто-то, к кому надо спешить, готовить ему еду и даже – почему бы нет? – гладить рубашки, наполняла ее радостным возбуждением.

Ее каминная полка была завалена приглашениями и визитками, в основном от людей и организаций, которые она даже не знала, но которые тоже хотели войти в круг тех, кого Стелла Милтон почтила своим посещением. Какое счастье, что можно о них забыть и провести вечер с Джо!

Он еще не вернулся, и у нее было время распаковать свою добычу и приготовить ему сюрприз. Какое, оказывается, блаженство, надеть фартук и приготовить кому-то поесть!

Она с упоением раскладывала на блюде закуски и насвистывала себе под нос мелодию, как вдруг ее словно ожгло. Это была песенка «Молли Малон». Вся радость мгновенно испарилась. Джо должен быть не здесь. Какая она эгоистка! Разве так любят? Она и сейчас хочет только брать, но не давать.

Телефонный звонок воем сирены отозвался в ушах. От резкого звука она окаменела.

Звонила мать.

– Стелла, какого черта ты снова вытворяешь всякую чушь? – В голосе Би и за многие километры упрек слышался так же отчетливо, как если бы она стояла рядом. – Молли мне только что все рассказала. Они поссорились с Джо, и он живет у тебя. Это совершенно неправильно! Мать не должна вставать между мужем и женой. Я знаю, ты рада, что нашла Джо, но ты должна отправить его домой. Чем скорее, тем лучше.

Стелла, которая и сама уже почти решила это сделать, вдруг взбунтовалась. Почему старуха возомнила себя вправе диктовать ей, что делать, а что нет? С чего она взяла, что Стелла не способна сама принять нравственное решение?

– Завтра мы с ним идем на церемонию «Миллениум». Это мой торжественный день, и я хочу, чтобы он разделил мою радость. Дальше я пока не загадываю.

– Советую тебе передумать. Стелла, дорогая, ты слишком эффектна. Ты не подозреваешь, какое можешь производить впечатление. Джо и Молли были счастливы своей обычной жизнью. Ты кружишь мальчику голову. Молли говорит, у него теперь еще и актерский зуд проснулся?

– Это не просто зуд. Я пыталась его отговорить, но Сюзанна Морган считает, он действительно одарен. Может быть, я оказываю ему этим большую услугу.

– А может быть, нет. Девяносто пять процентов актеров сидят без работы. Тебе это отлично известно. Наиболее удачливые превращаются в асоциальных типов вроде тебя и меня, которые шатаются по белу свету и отказываются от собственных детей. Конечно, Молли забеспокоилась, что он может посвятить себя театру. Игра – это болезнь. Я очень рада, что уже переболела.

– Чушь! – Стелла не собиралась слушать это вранье. – Да предложи тебе Национальный театр крохотную ролишку – ты кинешься на нее коршуном. Да и от заштатного театрика, уверена, тоже не откажешься.

– Не в этом дело, Стелла. Дело в том, что ты встаешь между Джо и Молли.

– Но мне так хорошо оттого, что он здесь!

– Надо было думать об этом тогда, когда ты его отдавала! – Би была безжалостна. – Заставь его вернуться к Молли! Молли дает ему стабильность, которой ты дать не можешь. Она практичная девочка и любит его.

– Не знаю, получится ли у меня.

– Стелла, дочка, если я что-то и усвоила твердо, то только то, что любить означает делать так, как человеку лучше, как бы тебе при этом ни было больно.

– Да ладно, ма, – съязвила Стелла, – ты говоришь слогом поздравительных открыток.

Разговор был прерван появлением Джо с большим подарочным свертком в руках.

– Ма, мне надо идти, – зашептала Стелла. – Джозеф вернулся. Я подумаю над тем, что ты сказала. Обещаю.

Би сидела в своем любимом кресле под яблоней и напряженно соображала. Никогда в голосе ее дочери не звучало столько счастья. Неужто она наконец обнаружила, что любить кого-то – гораздо большее счастье, чем любить себя? Какой ужас, что это произошло с опозданием в двадцать пять лет!

Би задумалась о двух женщинах в жизни Джо – жене и матери. Как несправедливо по отношению к Молли, что Стелла вдруг заняла главное место! Хуже того, Би подозревала, что Стелла наслаждается столь эффектной победой. Однако на самом деле весь внешний блеск Стеллы не более чем покров для ее душевных изъянов. Молли, не прилагающая никаких усилий к тому, чтобы подать себя в наилучшем свете, в действительности куда более сильная личность. Надо каким-то образом раскрыть Джозефу глаза на то, что он уже имеет.

Молли тоже хороша собой; просто она не любит выставлять себя напоказ. Пора ей перестать прятать свои прелести под маской сорванца и взять у Стеллы реванш. А Джо давно следовало бы разглядеть, что не все козыри на руках у Стеллы.

Ей пришла в голову мысль, заставившая Би рассмеяться в голос. Пусть она и старая мышь, засевшая в захолустье, но связи-то у нее остались. Старая гвардия еще жива!