Я неуверенно предположила, что, если не повезло с утра, повезет… еще когда-нибудь. И с тревогой подумала, что можем и опоздать.

Дорога оказалась неожиданно короткой по времени. Поселок Турчино расположился прямо у проселочной дороги в паре километров от основного Симферопольского шоссе. Заблудиться при всем желании было невозможно. Свернув за поселком направо, мы уверенно покатили через лес по гладкому, словно отшлифованному асфальту, судя по указателю, в сторону деревни Косяково. Она показалась на холме сразу же, как только дорога пошла вверх. От дороги ее отделяло каких-нибудь триста метров. Все дома в один ряд, сзади поле, заканчивающееся лесом. Общее количество построек составляло число тринадцать. Судя по всему, необходимый нам дом находился где-то в середине. Отсчитав от первого дома шестой, мы придирчиво уставились на трехэтажный коттедж, на крыше которого торчала тарелка спутниковой антенны.

– Не скромненько, но со вкусом, – заметила Наташка. – Жаль, забор высокий.

К сообществу многочисленных современных коттеджей слово «деревня» совершенно не подходило. От нее практически остался только один дом, да и тот, очевидно, доживал последние дни. Рядом был возведен трехэтажный красавец, а в старой покосившейся развалюшке разместились рабочие. В чудом сохранившемся палисаднике мерзли голые ветки сиреневых кустов. Создавалось впечатление, что они пытаются скрыть убогость дома, безмерно уставшего от прожитых лет. В особенности последних. Наверняка он знавал лучшие времена, наполненные молодыми звонкими голосами его обитателей, планами на будущее… которого у него больше нет. Из-за поворота навстречу нам выехала серебристая иномарка, мы не стали сворачивать к деревне, намеренно проехали прямо и затормозили только у леса. Но спрятаться в этих насаждениях, значительно прореженных поздней осенью, было невозможно. Все равно машина оставалась на виду.

– Можем мы, в конце концов, заблудиться? – предположила Наташка. – Ну занесло нас не в ту степь, с кем не бывает? Возьмем и проедемся вдоль деревни. А за шестым домом затормозим, дождемся торжественного выезда хозяина на работу и спросим у него, где… поселок Турчино.

– Если заблудились, логичнее поинтересоваться этим у жильцов самого первого дома, – засомневалась я. – И мне бы не хотелось, чтобы владелец коттеджа под номером шесть обращал на нас пристальное внимание.

– Ладно, пока примем вид двух скучающих идиоток.

Наташка перегнулась и достала с заднего сиденья свой пакет.

– Сомневаюсь, что «это», – она встряхнула парик, – хоть как-то похоже на волосяной покров.

– Ну что ты… Очень даже похоже, – покривила я душой, но когда подруга нацепила парик на голову, не смогла сдержать ужаса: – «Пришла, рассыпалась; клоками, повисла на суках дубов», – невольно вырвались бессмертные строки Александра Сергеевича Пушкина

– Парик не лапайте руками – творенье Денькиных зубов! – радостно добавила Наташка и, стянув «наголовное покрытие», перекинула его мне. – Накинешь на себя и сядешь на заднее сиденье, а мне давай свой. Я за рулем, значит, должна выглядеть приличнее. Кстати, эта рыжая мочалка как нельзя лучше подходит тебе. Ой, Ирка, у тебя нос обновился. Какая жалость – болячка отлетела! Теперь вся гармония нарушена. И не возражай! В крайнем случае, застесняешься, поднимешь воротник и утопишь в нем личико. На виду останется только голова. А она у тебя все равно умная, вне зависимости от того, что на нее напяливают.

Как ни странно, но клочки Наташкиного парика меня приукрасили. Если конечно, не обращать внимания на отдельные проплешины. С косметикой дело обстояло несколько хуже. И все потому, что утром «были сборы недолги». Собственно, мне и самой было достаточно интересно, что за пакет я с собой прихватила. Оказалось – окончательно засохшие остатки гуаши, которым по моему недельной давности замыслу следовало отметить свой десятилетний юбилей уже на помойке. Вытащила из тумбочки, отвлеклась, про краски и забыла. Подруга, заглянув в пакет, развеселилась, предложив расписать меня под вождя краснокожих.

Наташке мой парик не шел.

– Ну, и ладно, – вздохнула она, – будем считать, что такая уж я уродилась.

Румянец на щеках был тщательно скрыт гримом, брови, которые она себе нарисовала, могли бы украсить очи черные, но последних у подруги не имелось. Немного улучшили общее впечатление огромные очки, но Наташка в них абсолютно ничего не видела. Накрасив губы, она окончательно приняла вид молодящейся семидесятилетней красотки с очень низким уровнем гемоглобина в крови и зашкаливающими показателями уверенности в своей неотразимости.

– Будем надеяться, что через стекло я выгляжу еще лучше, а в сравнении с некоторыми… Впрочем, я явно тебе проигрываю.

Сдвинув очки на нос, подруга взглянула на меня исподлобья.

– Вид у тебя более естественный, хотя и противоречащий марке моей тачки. Не уверена, что бомжихи запросто раскатывают на иномарках.

– Они вольные люди и без претензий. Где повезет, там и обоснуются, – возразила я. – По-моему, нам пора.

Наташка развернулась и покатила в обратную сторону.

– Значит, так: сейчас медленно прокатимся вдоль ряда коттеджей, отметим шестой и так же медленно вернемся назад, на эту дорогу. Как только покажется машина любимого мужчины госпожи Ивляковой, едем ей навстречу. Ты не вмешиваешься. Я буду интересоваться маленьким заводиком по производству плиток. Нас послали именно сюда.

До шестого участка мы не доехали – усмотрели заветный номер на кирпичном заборе, а тут и ворота стали открываться. Не разворачиваясь, Наташка подала назад, выехала на поворот, остановила машину и нацепила очки.

– Ни хрена не вижу! – пожаловалась она. – Хоть бы сказала, кого я должна увидеть.

– Максимова Андрея Ильича, неужели не догадалась?

– Ни фига себе фига… – прогудела Наташка. – Ну, тогда точно смотреть не на что, можно и в очках побеседовать.

Включив зажигание, подруга тронулась с места именно в тот момент, когда скромный встречный «Рено» собрался повернуть к шоссе. Взвизгнули тормоза, дверца водителя приоткрылось, и Андрей Ильич неповторимым басом выдал сплошную нецензурщину.

– Сам придурок! – громко огрызнулась Наташка, наглухо закрыв свое окно и забыв про заводик по производству плиток.

– Старая вешалка! – перешел на литературный язык Максимов. – Очки протри! Смотреть надо, куда едешь!

– Лично я – вперед! В светлое будущее! – проорала Наташка. – Которого у тебя скоро не будет! – Немного приоткрыв окно, миролюбиво добавила: – Слушай, сдай назад, пропусти даму! Где-то здесь у вас должно быть предприятие по производству надгробных памятников.

Андрея Ильича передернуло. Он с шумом вобрал в себя воздух, и я испугалась, что обратным потоком нас просто сдует на обочину. Очевидно, такая же мысль посетила и Наташку. Уронив очки на колени, она осторожно съехала с дороги сама. Максимов еще раз выругался и, громко хлопнув дверью, рванул мимо нас во весь опор. Через несколько минут, в течение которых я пыталась избавиться от волос, обильно выпавших на одежду из потрепанного Денькой парика, а Наташка хлопала глазами, заново привыкая смотреть на мир другим взглядом, без очков, мы поехали обратно. По пути остановились, чтобы привести себя в порядок. Подруга старательно протерла лицо лосьоном и, обмахиваясь моим париком, удовлетворенно заметила: