– Не волнуйтесь, мистер Стрендж. К чему мокнутьпонапрасну! Здесь поблизости двое моих людей – вон они рыбачат на ялике. –Он стоял у борта, пристально глядя на барахтавшегося в воде Теда. – Надоже! – удивленно заметил Баттл. – Он и правда не умеет плавать.Отлично, сейчас они вытащат его. Я, разумеется, принесу ему мои извинения, но,в сущности, как еще можно было убедиться, что человек не умеет плавать? Самый верныйспособ, знаете ли, просто бросить его в воду и понаблюдать за ним. Выпонимаете, мистер Стрендж, я хотел убедиться в этом воочию. Таким образом, мыможем снять подозрения с мистера Латимера. Далее рассмотрим кандидатуру мистераРойда – у него повреждена рука, и он явно не смог бы влезть в дом поверевке. – Голос Баттла стал необычайно мягким и вкрадчивым. – Такимобразом, у нас остаетесь только вы, не так ли, мистер Стрендж? Отличныйспортсмен, скалолаз, пловец и все такое прочее. Да, действительно, вы переправилисьна берег Истерхеда в десять тридцать, но никто из служащих отеля не смог суверенностью сказать, что видел вас до четверти двенадцатого, несмотря на вашрассказ о том, как в это время вы разыскивали мистера Латимера.

Невиль передернул плечами, сбросив с себя руку Баттла. Оноткинул назад голову и рассмеялся:

– Вы предполагаете, что это я, переплыв реку, залез вокно по веревке…

– Которую сами же и спустили из своего окна, –проворно вставил суперинтендант.

– Убил леди Трессильян и переплыл обратно? –закончил Стрендж. – Но чего ради я стал бы делать все это? Просто бредкакой-то! И кто разложил все улики против меня? Вероятно, вы считаете, что ясам же и разложил их?

– Именно так, – подтвердил Баттл. – И должензаметить, это вовсе не плохая идея.

– Значит, вы считаете, что я мог желать смерти КамиллыТрессильян?

– Нет, это был лишь второстепенный пункт вашегоплана, – сказал Баттл. – Но в действительности вы желали смертиженщине, которая бросила вас ради другого мужчины. У вас крайненеуравновешенная психика. Вы страдали этим с самого детства… Кстати, я проверилто давнее дело с луком и стрелами. Любой человек, нанесший вам обиду, долженпоплатиться за это… И смерть не кажется вам слишком дорогой ценой… Вы сочли,что для Одри обычной смерти будет недостаточно, для вашей Одри, которую вылюбили… О да, вы очень сильно любили ее, пока любовь не превратилась вненависть. И вы хотели придумать особый, изощренный вид убийства. Этакий новыйвид затяжной смерти. И когда вы изобрели его, то вас уже абсолютно не волновалото, что осуществление этого плана повлечет за собой убийство женщины,заменившей вам мать.

– Ложь! Чистая ложь! – произнес Невиль совершеннокротким голосом. – Я не сумасшедший. Не сумасшедший.

Баттл сказал с презрением:

– Да-да, она больно ранила вас, сбежав к другому! Развене так? Она ранила ваше тщеславие! Страшно подумать – жена бросила вас! Выспасли свою гордость, представ перед всем миром в роли неверного супруга. Людидолжны были поверить, что именно вы бросили ее, и для пущей убедительности вы дажеженились на другой девушке. Но в то же время вы уже планировали, как отомститьОдри. И ваше изощренное воображение подсказало, что самым худшим наказанием длянее будет повешение. Великолепная идея – жаль только, что у вас не хватиломозгов получше осуществить задуманное.

Спина Невиля под твидовым пиджаком судорожно передернулась изастыла. Баттл продолжал:

– До чего же наивной была затея с клюшкой! И все этигрубые следы, указывающие на вас! Одри, должно быть, прекрасно знала, чьих рукэто дело, и только посмеивалась в рукав! Думаете, я не подозревал вас?! Вы,убийцы, просто до смешного глупы! И самонадеянны. Всегда считаете себя самымиумными и изобретательными, а по сути дела, до жалости наивны…

Невиль издал какой-то странный, хрипловатый вскрик.

– Нет… Мой план был просто гениальным! Вы никогда недогадались бы! Никогда!.. Если бы не вмешался этот выскочка, этот надутыйслабонервный шотландец. Я продумал каждую деталь… Каждую деталь! И я невиноват, что все пошло насмарку! Откуда мне было знать, что Ройду известнаправда об Одри и Адриане… Проклятая Одри… Ее надо повесить… Вы должны повеситьее!.. Я хочу, чтобы она боялась смерти… Она должна умереть… умереть… Я ненавижуее. Да, да, я хочу, чтобы она умерла…

Его высокий визгливый крик внезапно оборвался. Невиль рухнулна колени и начал тихо плакать.

– О господи, – бледнея, сказала Мери. От ужаса унее побелели даже губы.

– Мне очень жаль, – мягко сказал Баттл, понизивголос. – Но я должен был раздразнить его… У нас, знаете ли, было оченьмало доказательств.

Невиль все еще хныкал. Голос у него был по-детски жалобный.

– Я хочу, чтобы ее повесили, пусть ее повесят.

Мери Олдин вздрогнула и повернулась к Томасу Ройду.

Он успокаивающе взял ее за руку.

– Я жила в постоянном страхе, – сказала Одри.

Суперинтендант Баттл и Одри беседовали на балконе, онисидели на легких плетеных стульях напротив друг друга. Баттл догуливал свойотпуск и заехал в Галлс-Пойнт просто по-приятельски.

– Все это время я чего-то боялась, – добавила она.

Баттл понимающе кивнул и сказал:

– Как только я увидел вас, то сразу понял, что выужасно напуганы. С виду вы производили впечатление совершенно бесстрастного,неэмоционального человека, но зачастую такие люди бывают просто оченьсдержанны, а в душе у них бушуют настоящие страсти. Это может быть любовь илиненависть, но в вашем случае это был страх…

Она кивнула:

– Я начала бояться Невиля почти сразу после нашейсвадьбы. Но знаете, что было самое ужасное? Я не понимала, чего боюсь. Мнестало казаться, что я медленно схожу с ума.

– Но сумасшедшей были не вы, – сказал Баттл.

– Когда я выходила замуж, Невиль производил впечатлениеисключительно здорового и нормального человека… Он неизменно пребывал впрекрасном расположении духа, был удивительно тактичен и любезен со всеми.

– Любопытно, – заметил Баттл. – Вы знаете, ониграл роль идеального спортсмена. Вот почему ему удавалось сдерживать свойтемперамент во время теннисных турниров. Избранная им роль – роль идеальногоспортсмена – была более важной для него, чем роль победителя турнира. Однако,безусловно, это стоило ему огромного нервного напряжения. Такое неестественноеповедение сильно изматывает. Он не давал выхода своим эмоциям, и они постепенноподтачивали его изнутри.

– Да, изнутри… – с содроганием произнеслаОдри. – Он все держал в себе. Никто ни о чем не догадывался. Только иногдавдруг – случайно брошенное слово или взгляд… Но потом мне казалось, что япросто что-то не так восприняла… Очень странное ощущение. И тогда, как я ужесказала, я подумала, что, должно быть, во мне самой есть нечто странное… Ипостепенно стала бояться. Знаете, у меня был такой беспричинный страх, какойбывает только у душевнобольных людей! Я говорила себе, что схожу с ума, что ясовершенно бессильна… Я чувствовала, что готова пойти на все, что угодно, лишьбы избавиться от этого страха. А однажды пришел Адриан и признался, что любитменя. И я подумала, что это может стать для меня чудесным избавлением… Я решилауйти к нему, и он сказал…