Ядзя уселась, сложила ручки на коленях. Мол, вот она я, батюшка-возчик, коли желаешь поболтать, так я готова слушать.

— А сама-то бяломястовская? — спросил тот.

— Здешняя, батюшка, — скромно ответила Ядзя. — Из Кременков, к северу от Бялого. А ты сам?

— Тутошний, — неопределенно махнул рукой возница, и Ядзя заметила страшные шрамы, словно зверь рвал когтями крепкую руку возницы. — Какой я тебе батюшка? Зови меня Славко.

— Согласна, дядюшка Славко, — ответила Ядзя, блеснула озорно глазами, чтоб не догадался ямщик, что она его увечья разглядывала. — А что, и правда петь не умеешь? Возчики-то, они все поют.

Вместо ответа мужик запрокинул голову так, что густая его косматая борода встала колом, открыл широкую желтозубую пасть и что есть мочи заголосил глубоким, хриплым разбойничьим басом:

— Ма-атушка-Земли-ица, ра-адость и краса-а! Сто-орона родна-ая…

— Полно, — засмеялась Ядзя, — верю, дядюшка. Верю!

— То-то, — загоготал ямщик, — впредь доверчивей будь. Доверчивая девка — мужику радость.

Ядзя не обижалась на грубые шутки и крепкие словечки. Отступили под напором озорной удали возницы тяжелые мысли. И девушка радостно крутила головой, слушая его рассказы. О каждом расщепленном дереве, о каждом повороте видневшейся в стороне Бялы была уже готова у Славко сказка, все чаще страшная, до того, что сердце щекотно в пятках заворочается. А бывало, что и о любви. И тогда Ядзя отворачивалась, глядела вдаль, чтоб не заметил веселый возчик набежавших на глаза слез. А возница, напротив, смотрел на нее внимательно, лишь изредка взглядывая на дорогу.

И уж к третьему дню пути Ядзя и новый ее знакомец были, почитай, не разлей вода. И, сидя над плошкой супа в придорожной таверне, Ядзя то и дело поглядывала над головами других постояльцев, выискивая в гомонящей толпе извозчиков черную густую бороду. Однако по мере того, как повозка катилась дальше, приближаясь к Чернской земле, речь Славко становилась отрывистой. На лошадей он покрикивал строже, без ласки, а будто с какой-то затаенной злобой.

— А там что, дядюшка Славко? — Ядзя вытянулась, вглядываясь в узкий просвет между переплетенными ветвями сосен. — Город какой? Черна?

Разглядывая странную башенку, словно вопреки всем законам выстроенную прямо в поле, на конце тонкого, редкого перелеска, девушка склонилась в сторону кучера. Толстая русая Ядзина коса упала вознице на колени, и тот невзначай опустил на вплетенную ленту руку, едва заметно погладил.

— Не Черна это. Сторожка Владова… — бросил он, словно не замечая вспыхнувшего в Ядзе жгучего интереса.

— Дя-яденька, расскажи! — запросила она, вцепившись обеими руками в большую медвежью ручищу возницы. Черного Влада Ядзя не боялась. Видала она чернского властителя на свадьбе — человек как человек. А что младенцев ест — так, верно, брешут.

— Не буду, — уперся Славко. — В Черну приедешь, там и спрашивай.

— Ну дяденька Славко, ну миленький, — упрашивала Ядзя, и возчик сдался, хмуро, с напускной строгостью кивнул ей, мол, подожди, узнаешь. Дорога свернула в сторону. Башня становилась все ближе, и Ядзя зачарованно смотрела на «Владову сторожку», не замечая ни повисшей тишины, ни угрюмого взгляда возницы…

Завечерело. Весь день одной бабе со второго воза было худо, а потому оказалось, что дотемна на постоялый двор не успеть. Стали располагаться на ночлег прямо здесь, в лесу, под раскидистым вековым дубом. И черная богомолка, и те, кто ехал на второй подводе, уселись вокруг костра. Стали готовить еду, и Ядзя уже бросилась было помогать, только Славко поманил ее за собой в сизые тени ночного леса.

— Ты что, дяденька? — удивленно спросила девушка, ускользнув от костра.

— Ты хотела на башню смотреть? — хмуро отозвался Славко. — Так пошли, покуда совсем не стемнело.

Ядзя подобрала подол и припустила следом за быстро шагавшим провожатым. Они нырнули в подлесок, еще подкрашенный по верхушкам угасающей зарей. Затаившиеся в глубине, за глухим частоколом стволов, тени медленно покидали свое укрытые. И Ядзя старалась не отставать, доверчиво жалась к своему угрюмому нынче спутнику.

Поле открылось вдруг, словно внезапно отдернули в сторону плотный полог леса. И совсем рядом, так, что стало страшно, оказалась Владова башня. Невысокая, сложенная из выбеленного временем камня, она казалась пиявкой, жадно припавшей к коже земли. В узких окнах то тут, то там блестел свет. На вышке в напряженной неподвижности застыл часовой.

— Он живой ли там? — опасливо прошептала Ядзя. — Говорили, Черный Влад с Безносой договор заключил, потому и земли его радужная топь меньше треплет.

— А то, — отозвался Славко. — Живой. Живей многих. Только не приведи Землица нам с тобой увидеть насколько…

— А почему? — не унималась Ядзя. — Зачем Владу здесь, в поле, башня? От кого сторожить, если здесь уж давно Чернская земля. Граница в стороне. Сюда враги не сунутся.

— Другие цели у Владислава Чернца… — бросил Славко.

В этот момент на башне протрубил рожок, рядом с часовым, словно из воздуха, вырос другой, замер в напряженном внимании. Первый исчез. Славко занервничал.

— Да только не твоего ума это дело, девка. Твоя работа — хозяйке гребень подавать да умывание.

Возница сердито развернулся и зашагал прочь, отводя рукой тяжелые еловые ветки. Одна из них выпрямилась, ударив Ядзю по лицу. Девушка ойкнула, схватилась за оцарапанную щеку и глаз. Славко обернулся, остановился. Понял, что наделал, и тотчас принялся уговаривать Ядзю отнять от щеки руку — рану посмотреть.

— Ух, и глупая ты девка, Ядвига, — пробормотал он сквозь зубы. — Нешто не видела, что ветка…

Ядзя всхлипнула, отвернулась.

— Дурочка и есть, — приговаривал Славко, осматривая припухший глаз и ссаженную щеку девушки. — По лесам с чужим мужиком бродишь. А вот если повалю я тебя сейчас наземь…

— Не повалишь, — не позволила ему договорить Ядзя. — Я хоть и не ворожея, а злого человека от доброго всегда отличу.

— И что я? — усмехнулся в черную бороду Славко.

— Ты добрый, — обиженно ответила Ядзя, нянча в ладони щеку.

Смеялись над ней блестящие глаза возчика. Он протянул руку, взял в широкую ладонь длинную Язькину косу с дорогой лентой, подарком Якубека. Хотел спросить что-то, глубоко вдохнул, собираясь с силами.

Но в этот миг треснуло у Ядзи за спиной. Лес подсветился бледными переливами алого, зеленого, голубого. На башне резко вскрикнул часовой.

Ядзя обернулась, и одновременно ловкий Славко стащил ее на землю, накрыл большой рукой.

— Лежи, коли на костер не хочешь! — рыкнул он. — Надеюсь, не заметили нас с тобой, а то как решит Черный Влад, что ты вечоркинская ведьма, так и обоим нам несдобровать.

Но Ядзя не слушала — смотрела во все глаза, как немного в стороне, как раз между их убежищем и башней, развернулось в темном небе радужное око. Медленно текли в его сердцевине разноцветные блики. И казалось, манит око, зовет прикоснуться, дотронуться рукой до теплого маслянистого водоворота. Но Славко держал крепко.