—У тебя есть новенький «Лексус», — заметила Эйвери. — Продай.

—Он арендованный, его я тоже скоро лишусь. Мне нужна поддержка, пока я не найду жилье и работу.

—Ты взяла деньги у Эйвери? — требовательно спросил Вилли Би.

Трейси побледнела.

—Взаймы.

—Сколько?

Трейси молча покачала головой и всхлипнула, тогда он обратился к Эйвери:

—Сколько?

—Точно не знаю. Все, что было в бумажнике. Больше, чем обычно я беру с собой, — я собиралась с утра ехать по делам, и мне нужны были наличные, на всякий случай.

В голосе почти всегда добродушного отца Эйвери зазвучал гнев:

—Ты бросила дочь, Трейси, а теперь вернулась и берешь у нее деньги?

—У нее свое дело и хорошая квартира. Я все делала для Эйвери, пока могла.

—Нет. — Отец ласково поцеловал Эйвери в макушку. — Трейси, ты говорила со своей матерью?

—Я... Она выручила меня сразу после смерти Стива. Дела шли совсем плохо. Я не знала, что он сильно задолжал. Мама заняла мне денег, но сказала, что больше не даст. Перед тем как приехать сюда, я была у нее, однако она не стала мне помогать.

—Сколько тебе нужно?

—Папа, не надо...

—Помолчи, Эйвери.

—Ты не можешь...

—Это мое дело.

Отец никогда не повышал голос — не было нужды. Вот и сейчас он просто посмотрел Эйвери в глаза.

—Тише. Так сколько, Трейси?

—Тысяч пять, чтобы встать на ноги. Я тебе отдам, клянусь. Напишу расписку. Знаю, я не вправе просить, но у меня больше никого нет.

—Эйвери, сходи наверх, принеси мою чековую книжку.

—Нет.

—Делай то, что тебе велено, сию же минуту. Если хочешь со мной поспорить, то поговорим позже. — Он обнял дочь за плечи. — Скажешь все, что считаешь нужным, но не сейчас. Это наше дело, а не ее.

Вилли Би не был суровым человеком, но, если уж выбирал жесткую линию, ему предпочитали не перечить.

—Ладно, я тебе все скажу!

Эйвери сердито поднялась наверх, сердито спустилась.

Отец сел, открыл чековую книжку.

—Я дам тебе пять тысяч. Без возврата.

—Я все верну.

—Не нужно. Если Эйвери не передумает, после того как ты покинешь мой дом, я не желаю тебя ни видеть, ни слышать. Бери деньги и уезжай. Дорогу, надеюсь, найдешь.

—Я знаю, ты меня ненавидишь, но...

—Нет, я тебя не ненавижу. Ты подарила мне свет моей жизни, и я никогда этого не забуду. Я дам тебе, что ты просишь, и на этом между нами все кончено.

Эйвери вновь подумала, что отец может быть очень жестким, если нужно, вот как сейчас с матерью.

—Когда устроишься, сообщи мне свой адрес или номер телефона, — продолжил Вилли Би. — Именно мне, не Эйвери. И не смей к ней обращаться. Если она захочет с тобой встретиться или поговорить, она придет ко мне, и я дам ей твои координаты.

—Хорошо.

Он сложил чек, вручил Трейси.

—Спасибо. Я... У тебя здесь очень уютно. Ты хороший человек, правда.

—Надеюсь.

—Она очень красивая! — Трейси прижала руку к губам. — Простите меня за все. Мне так жаль!

—Надеюсь. А теперь уезжай. Уже темно, позже обещают непогоду.

Собравшись с силами, Трейси встала.

—Ты — лучшее из того, что я сделала, — обратилась она к Эйвери. — А я так дурно с тобой поступила. Больно это осознавать.

Когда Трейси ушла, Эйвери остановилась у окна посмотреть, как она уезжает.

—Почему ты дал ей денег?

—Потому что она горюет. Она потеряла любимого человека, вдобавок осознала, что выбросила из своей жизни что-то очень ценное. А еще потому, что теперь мы закрыли дверь в прошлое. Почему ты не сказала мне, что она была у тебя?

—Я как раз приехала, чтобы сказать. Просто... Какое-то время я не могла об этом говорить. Знаю, нужно было тебя предупредить, позвонить бабушке, а я замкнулась в себе. Было очень больно, вот я и молчала.

—Я знаю.

Отец подошел к Эйвери, обнял своими сильными руками.

—А когда я ее сегодня увидела, то просто взбесилась от злости. Так лучше, правда?

—Для тебя? Конечно. — Он прижал ее к себе, слегка покачивая, словно младенца. — У нас все будет хорошо, детка. Не переживай, все утрясется.

Родной голос, запах, само присутствие отца успокоили Эйвери, она уткнулась лицом в его грудь.

—Ты так говорил, когда она ушла, и потом не раз повторял. И всегда все сбывалось. Я так тебя люблю!

—А я больше тебя. И люблю сильнее.

Эйвери рассмеялась, крепко обняла отца.

—Я сварила суп — разгоняла тоску. Ветчинно-картофельный.

—Звучит заманчиво.

—Пойду принесу из машины.

Оуэн решил поработать в мастерской. Хотелось поразмышлять о наболевшем.

Едва он предпринял следующий шаг, как Эйвери дала задний ход. Где здесь логика? Он старается не пускать отношения на самотек, дает понять, что не воспринимает их как должное, пытается убедить Эйвери в серьезности своих чувств, а у нее вдруг не находится для него пары свободных минут.

—Что за фигня? — спросил Оуэн у Куса.

Пес сочувственно вильнул хвостом.

Оуэн измерил доску, сделал отметки, автоматически измерил еще раз и начал пилить.

—Ей нравится, когда у нее много дел, — ворчал он под жужжание пилы. — Она балдеет от беспорядка и безумного графика работы. И вдруг ни с того ни с чего у нее нет времени сходить куда-нибудь, остаться на ночь или хотя бы поговорить!

Оуэн выключил пилу, уложил доску в штабель, опустил защитные очки.

—От этих женщин один геморрой!

Хотя с Эйвери никогда проблем не было. И потому происходящее совершенно нелогично.

С ней что-то не так. Неужели Эйвери не понимает, что он все видит? Видит, что она избегает его под надуманными предлогами, замыкается и недоговаривает, хотя всегда была прямой и открытой. Ведет себя словно...

—Ох, ничего себе!

Он начал приглашать ее на свидания, строить планы. Черт, даже подарил украшение. Он нарушил баланс... Может, в этом все дело? Эйвери не хотела следующего шага. Все шло хорошо и гладко, пока он, Оуэн, не стал воспринимать их роман серьезно.

Легкие отношения без обязательств — замечательно. Стоит добавить чуточку серьезности, и Эйвери сдает назад. Просто секс — никаких проблем. Первая попытка привнести в отношения романтику — Эйвери закрывает дверь перед его носом.