Что происходит? Сердце принялось бешено колотиться.

Кэрри услышала мужской голос – говорили на фарси. И говорил, похоже, тот самый офицер МРНБ. Ну прямо Алиса в Стране чудес: как говорится, все страньше и страньше![52]Машина тронулась, и Кэрри, покачнувшись, чуть не потеряла сознание. Кто-то вовремя подхватил ее.

Фургон помчался по ровной дороге – скорее всего, по шоссе. Правда, уехали недалеко и вскоре остановились. С Кэрри наконец сняли наручники. Где-то в стороне гудел, заходя на посадку, самолет.

– Ничего не говори, – шепнули ей на ухо. Кто? Офицер МРНБ?

С Кэрри сняли мешок, и она огляделась: салон фургона, тонированные окна; в задней части – мешок с телом. Дверь открылась, и Кэрри вывели наружу.

Ее привезли в аэропорт. Исфахан? Незнакомые люди выгружали из фургона гроб и укладывали его на тележку. Гроб укатили в сторону, а саму Кэрри двое мужчин в мятых костюмах отвели в современное здание терминала, там поднялись по эскалатору на второй этаж. Один из агентов, сверкая удостоверением, провел Кэрри через несколько постов охраны в небольшую комнатку. По пути никто их не задержал.

В пустой комнате не было ни единого окошка. Из мебели тут стояли похожий на парту стол и четыре складных металлических стула. То есть Кэрри завели в помещение для личного досмотра.

Кэрри усадили на стул и оставили одну. Казалось бы, встань и иди куда хочешь, но вряд ли ее отпустили бы. Так она что, умирает, и все это – галлюцинации? Плод умственного расстройства? Творилось нечто невообразимое, нереальное.

Наконец дверь открылась, и вошел давешний дознаватель, офицер МРНБ. Он принес рюкзак Кэрри и ее вещи, сложенные аккуратной стопочкой. На мгновение Кэрри просто онемела.

– Кто был в мешке? – спросила она наконец.

– Вы, – ответил дознаватель.

– Ничего не понимаю… – Она замолчала и все поняла, когда в комнату вошел Саул Беренсон собственной персоной.

Международный аэропорт Исфахан, Исфахан, Иран

29 апреля 2009 года

Кэрри чуть не упала со стула, однако Саул ее вовремя подхватил.

– Прости, иначе было никак, – сказал он, оглядывая комнату в поисках скрытых камер наблюдения. Сделал полный оборот вокруг своей оси, держа в руках портативный детектор. Наконец, убедившись, что никто их не видит и не слышит, обернулся к иранцу и спросил: – Она справилась?

– Да, мне самому не верится, – ответил, подходя, офицер разведки. – Вы держались просто потрясающе, мисс.

Кэрри отпрянула от него, и иранец остановился, озабоченно взглянув на нее.

– Времени мало, – сказал Саул, сверяясь с часами. – Посадку на наш рейс объявят через двадцать минут. Кэрри, позволь представить тебе…

– Мы знакомы, – отрезала она.

– Как бы не так. Это Педжман Ханзадех. И да, он старший офицер МРНБ. Я давно знаю его семью. – Обернувшись к Ханзадеху, Саул спросил: – Сработало?

Разведчик кивнул.

– Я меньше часа назад передал сведения руководству, и мне уже приказали возвращаться в Тегеран. – Он посмотрел на Саула. – Нужно спешить. Мне грозит большая опасность. Даже серьезнее, чем тогда, в Абу-Даби.

– Думаешь, ее признанию поверят? – спросил Саул.

– Когда увидят запись допроса, обязательно поверят. – Вздохнув, иранец посмотрел на Кэрри. – Я очень сожалею, что так вышло, мисс.

– На записи видно ее лицо? Как быть с опознанием трупа?

– На записи ее лицо – от начала и до конца – скрыто полотенцем. Никто ее не узнает. Еще я отправил начальству паспорт, в котором заменил фотографию. В то, что ее зовут Джейн Мейерхофф, поверят. Истинной личности никто не узнает, – указав на Кэрри, пообещал Ханзадех.

– Кто был в мешке? – снова спросила Кэрри.

– Молодая иранка. Не мы ее убили, – сразу предупредил Ханзадех. – ВЕВАК, они настоящие звери. – Он огляделся. – Мне скоро уходить: надо закопать тело в пустыне. Начальство убеждено, что в мешке – Джейн Мейерхофф, и раз уж она – шпион ЦРУ, Америка не спросит о ней.

– А последствия?

– В Иране говорят так: «вода молчит». Понимаете? Кругов на воде нет, она тиха. Джейн Мейерхофф, агент ЦРУ, выдавшая планы Америки и детали операции «Железный гром», погибла. Не пережила пыток. Зато мои начальники увидят запись допроса и поверят признанию. Вода молчит, – повторил Ханзадех, сделав горизонтальный жест ладонью.

Саул достал из кармана сотовый и вызвал на экран картинку, показал ее Ханзадеху.

– Ты уже видел это?

– Да, – кивнул правительственный агент, – когда мы забрали сотовый у нее.

– С этим человеком Робеспьер встречался здесь, в Исфахане. Знаешь, кто он такой?

Ханзадех снова кивнул.

– Его зовут Каеби, Джалял Каеби. Курьер, ничего особенного собой не представляет. Правда, он не из наших и даже не из ВЕВАК. Он из «Аль-Кудс», особого подразделения КСИР. Мы не общаемся с ними, они не общаются с нами. Сегодня в Иране ни к кому нет доверия. Одно могу утверждать наверняка, – взглянул на Кэрри Ханзадех, – видео с вашим допросом отправится на самый верх. Может, даже его увидят в Совете целесообразности.

– Как они поступят? – тихо спросила Кэрри.

В этот самый момент объявили посадку на рейс до Багдада.

– Нам пора, – сказал Саул.

– Как бы вы поступили, – спросил у Кэрри Ханзадех, – если бы узнали, что вам приготовили страшную западню?

– Я бы остановилась. Не пошла бы в нее.

– Будем надеяться, что так же думают и иранцы, – сказал Саул, вручая ей поддельный паспорт со штампами иранского пограничного контроля и билет. Ханзадех взглядом проводил их до двери.

– Вы ведь меня вытащите? – спросил он. – Вы обещали. Я уеду в Америку?

Обернувшись, Саул произнес:

– Отправишься туда, как только подтвердишь, что все приняли смерть Джейн Мейерхофф за чистую монету и что никто не узнает о ее, – указал на Кэрри, – визите в Иран. Вывезем тебя отсюда так же, как привезли ее сюда. Будет тебе американское гражданство. Кстати, что твоя мать? Она тоже уедет?

– Говорит, что ни за что не покинет Северного Тегерана, – улыбнулся Ханзадех. – Это ее мир.

– А если ее начнут допрашивать?

– Она ответит: «Я старая женщина, и дети ничего не говорят мне. Ваши дети вам хоть что-нибудь говорят? Что вы мне сделаете?».

– Как она, кстати?

– Все помнит, – ответил Ханзадех, сложив руки перед собой. Должно быть, ждал, пока американцы уйдут.

– Я тоже, – произнес Саул, открывая дверь перед Кэрри. – Все помню.