– Ты же понимаешь, насколько это рискованно? – вскинув бровь, поинтересовалась Бет.

Мы сидели с ней в шикарном, отделанном деревом и сукном кабинете Марка Анатольевича, интерьер которого был стилизован под старину – видимо, для того, чтобы внушать клиентам большее доверие. Конечно, кто же не захочет открыться солидному адвокату, словно сошедшему с экрана одного из фильмов Золотого века Голливуда?

Сам Марк Анатольевич, слегка погрузневший за последнее время, сонно смотрел на нас поверх очков с противоположного конца стола.

– Не понимаю, – дёрнула плечами я. – Почему рискованно?

– Рада, не нужно разыгрывать из себя святую невинность, – поморщилась Бет. – Ты больше не провинциальная девчонка, и сама прекрасно знаешь почему.

Она, разумеется, была права, я это понимала. Но мне отчего-то по-детски казалось, что если я заявлю о своём желании с должным апломбом и буду делать вид, что не вижу, какие тут могут возникнуть проблемы, то и Марк Анатольевич с Бет сразу со мной согласятся. Понятно, глупо было на это рассчитывать.

Я намеренно взяла с собой Бет, когда поехала за советом к моему ушлому адвокату. Конечно, я больше не была в Голливуде беспомощным новичком, у которого от обилия новых условий и правил жизни голова шла кругом. Но Бет до сих пор была моим агентом, а значит, любые изменения в моей жизни – даже личной – следовало обсуждать с ней. И я решила одним махом убить двух зайцев – узнать, как пригласить Гришу сюда, не нарушив при этом условия контракта.

– Я не совсем понял, – заговорил Марк Анатольевич, – а кем вам приходится этот молодой человек?

– Он мой… – начала я и замялась.

Я до сих пор не знала, как мне называть Гришу. Мы никогда не задавались вопросами о статусе наших отношений.

– Он мой жених, – наконец ответила я.

Бет недовольно поморщилась, а Марк Анатольевич, вздохнув, снял с мясистого носа очки и принялся очень аккуратно протирать стёкла носовым платком.

– Радочка, дорогая, – вкрадчиво начал он. – Вы ведь помните, по условиям контракта вам не положено иметь иного жениха, кроме Тэда Берроу.

– Я помню, – кивнула я. – Но мы ведь с вами оба знаем, что Тэд – это работа. А я говорю вам о реальном положении вещей. Мы с Гришей знакомы с детства, он – самый близкий мне человек. Я никогда не представляла своим мужем никого, кроме него. И если и согласилась подписать тот контракт, то только потому, что несколько лет… – я осеклась и с трудом сглотнула, – несколько лет считала его погибшим. В общем, если кого и можно назвать настоящим моим женихом, так это Гришу. Понятно, что обнародовать этот факт мы не будем, но вы спросили, кем он мне приходится.

– Ок, милая, как ты себе это представляешь? – вступила в разговор Бет. – Всем известно, что у тебя роман с твоим партнёром по съёмочной площадке Тэдом Берроу. Фанаты скупают ваши фотографии, строят догадки о дате свадьбы, делают ставки, кто у вас первый родится – мальчик или девочка. И вдруг у тебя в квартире поселяется некий не знакомый никому мужчина, русский, который неизвестно кем тебе приходится, потому что настоящий его статус ты озвучивать не должна.

– Мы… мы можем сказать, что это мой друг из России, – предложила я.

Бет фыркнула, давая понять о заведомом провале этого плана. Да и Марк Анатольевич с сомнением покачал головой.

– Дорогая моя, вы же понимаете, как это будет выглядеть. Никто не поверит, что у ваших отношений… ммм… чисто платонический характер.

– Ну хорошо, – нетерпеливо заговорила я. – Давайте скажем, что он мой брат, мой сотрудник, мой охранник. Мне всё равно. Но он приедет ко мне – и точка. Я для того и встретилась с вами, чтобы вы подсказали мне, как это можно устроить наилучшим образом для всех нас.

– Что, если снять ему квартиру в том же доме? – начала вслух рассуждать Бет. – В этом случае чисто технически жить вы будете не вместе. А если кто и заснимет вас во дворе – так вы всего лишь добрые соседи. Естественно, нужно будет позаботиться о том, чтобы никакого интимного общения на этой территории между вами не было.

– А я вообще имею право на какую-нибудь личную жизнь? – раздражённо бросила я. – Почему эти люди считают, что имеют право выслеживать, с кем я выхожу из квартиры?

– Потому что это их работа, – пожала плечами Бет. – Так же, как твоя – быть голливудской актрисой. И не истери, моя дорогая, ты знала, на что соглашалась. Так что единственный вариант обустроить здесь твоего парня – это втихую, без лишнего шума.

– Что касается визы… – начал Марк Анатольевич, – и вида на жительство… то можно попробовать устроить ему приглашение по студенческой визе с правом работы.

– Ок, – подытожила Бет. – Итак, как только твой Джордж вышлет тебе все необходимые документы, Марк Анатольевич начнет заниматься возможностью его приезда в США на длительный срок. Дальше мы посмотрим, можно ли арендовать в твоём доме ещё одну квартиру. А пока… Тебя ждут съёмки второй части. Ну что ж, с этим всё ясно?

– Ясно, – кивнула я.

На первый взгляд ситуация выглядела довольно оптимистично. По крайней мере, ни Бет, ни Марк Анатольевич не сказали мне, что моя затея в принципе невозможна.

Когда я вышла от Цфасмана, на улице ярко палило солнце, а в небе висело облако, похожее на корабль. И я шепнула ему, этому облаку, словно надеялась, что оно полетит отсюда прямо к Грише и передаст ему мои слова:

– Всё хорошо. Мы обязательно будем вместе.

* * *

Вскоре начались съёмки второй части «Миражей». Первые съёмочные дни проходили здесь же, в Лос-Анджелесе, в студии. И лишь через неделю нам предстояло выехать на натурные съёмки в Сан-Диего, на самой границе с Мексикой. На этот раз по сценарию у нас было много сцен не в лесах, а в пустыне.

Для всех нас стало неприятным сюрпризом то, что буквально перед началом съёмок мы узнали о замене режиссёра. Вместо Дона теперь съёмочным процессом должен был руководить Гарри Флинт, известный голливудский режиссёр, прославившийся своими убойными боевиками. Я не знала пока, почему кинокомпания решила поручить продолжение «Миражей» ему, но подозревала, что ленте захотели придать большей зрелищности, в то время как коньком Дона были тонкие, пропитанные эмоциями, лирические сцены. Как бы там ни было, я уже заранее тосковала по Дону и той удивительной атмосфере, которая благодаря ему царила на съёмочной площадке.

Зато новый режиссёр пригласил для работы над проектом моего старого знакомого Алекса. Я и сама удивилась, до чего рада была снова увидеть этого нелепого толстяка-философа. Да и он, кажется, искренне мне обрадовался:

– Honeymoon, – приветствовал он меня, когда мы встретились в первый съёмочный день. – Какой ты стала! С ума сойти можно – неужели это наша лесная девочка? Наслышан, наслышан о твоих успехах, – он обнял меня своей лапищей и прижал к объёмистому животу. – Честно тебе признаюсь, даже всплакнул под первую часть «Миражей». А что делать? Мы, русские, сентиментальные натуры. Не то что здешние акулы.