– Как говорит твой кумир, дело на две трубки.

– Но вы же не любите Холмса?

– С чего бы? Я даже считаю его бессмертным, – строго фыркнул месье Ренар. – Ну, в том смысле, что тот, кто не рождался, никогда не умрёт. Логично ведь?

Мне опять не пришёл в голову достойный ответ. Вроде бы мой учитель вполне себе и уважительно отозвался о литературных трудах доктора сэра Конан Дойла, но…

Было в его словах что-то двусмысленное, лисье, во что, по крайней мере, я не мог верить безоговорочно. Надеюсь уточнить у него в следующий раз.

– Заходите, джентльмены! – Его величество распахнул дверь кабинета. – Прошу вас.

Кабинет представлял собой небольшую комнату с занавешенными окнами, чёрный сейф в углу, шкатулка – набитая документами, в основном чеки и закладные. Вроде всё.

Ах нет, нам таки продемонстрировали снятие штанов с непростым извлечением ключа…

– Похоже, сэр, что достать его может лишь владелец, – отводя глаза, подтвердил я.

Мой учитель кивнул, хотя ни малейших следов смущения на его лице видно не было. Ну, он же лис…

– А где ваша дражайшая супруга?

– Аннет, я полагаю, уже в спальне. Она рано ложится и рано встаёт, австрийское воспитание, причём в её привычках посвящать молитвам примерно час перед сном.

– Ваше величество, – месье Ренар вдруг повёл носом, и его уши встали торчком, – вам не слышны отсюда сдавленные стоны? Быть может, нам всё-таки стоит подняться на второй этаж?

Король побледнел и первым бросился по лестнице. Мы кинулись следом.

Лестница была довольно узкой, идти приходилось гуськом, и Вильгельм Тесноглидек, выровняв дыхание, деликатно постучал в дверь.

Тишина.

Он постучал ещё раз.

– Я есть вся молиться, мин херц! – раздалось изнутри комнаты.

– Дорогая, будь так любезна, впусти меня.

– Найн, я не есть одета, неглиже.

– Но я твой супруг, рыбка моя, мне можно. – Король уже начал потихонечку багроветь. – Что ты там делаешь?

– Судя по грохоту передвигаемой мебели, ваша венценосная супруга имеет от вас маленькие женские тайны, – крайне деликатно заметил мой наставник.

– Аннет, или ты сию же минуту откроешь своему мужу и королю, или я, ко всем пражским чертям, вышибу эту проклятую дверь ногой!

– Найн, нет, такой позор перед слуг. Что они подумать?!

– Я их всех уволю-у! – прорычал могучий Тесноглидек, сдвинув корону набекрень.

– Ты не есть один справиться с дверь, она твёрдый! – довольно печально прозвучало в ответ.

– Я не один. Прошу вас, джентльмены!

Мы не могли отказать королю самой Богемии, поэтому дружно в три плеча одним массированным мужским ударом вынесли далеко не слабенькую дверь вместе с косяками.

В смысле с нашими «косяками». Дверь рухнула на пол, мы на дверь, а стоя на кровати, на нас смотрела весьма дородная австрийская фройляйн с несколько лошадиными чертами лица. Её величество была одета в плотный пеньюар, плечи укрывала расписная павловопосадская шаль, а взор был полон скрытого негодования.

– Вильгельм, кто есть эти херры?

– …?! Нам послышалось или… – обалдели мы с Лисом.

– Дорогая, позволь представить тебе месье Ренара, о котором ты, быть может, слышала как о месье Ренье, – прямо с пола начал нас знакомить его величество. – А также юного Майкла Эдмунда Алистера Кроули, его помощника и секретаря. Оба этих достойных джентльмена оказывают помощь Скотленд-Ярду и… и…

Под выжидательным взглядом супруги король на минуточку запнулся. Не мог же он сказать, что привлёк нас с целью отыскать договор, скреплённый поцелуем правительницы Великобритании?

Чрезмерно затянувшуюся паузу спас мой наставник.

– Прошу прощения за бестактность, но это мы уговорили его величество прямо сегодня оформить наши паспорта как будущих граждан Богемии. Видите ли, я немного разбираюсь в винах, а мой помощник в…

– В алмазах, – неожиданно для себя самого ляпнул я, поскольку прямо перед моим носом в углу валялся блестящий гранёный камень, переливаясь всеми цветами радуги.

– Ого? – перехватив мой взгляд, только и сказал король Тесноглидек, приподнимаясь на локтях. – А ну-ка, мальчик, дай мне взглянуть.

– Вы… вы… я буду вся есть грязно ругаться на родном языке, если все как тут не покинуть мой спальня-а!!! – истерически завизжала королева Анна.

Должен признать, мы не только быстренько вымелись из комнаты, но даже ещё кое-как пристроили дверь на её законное место.

– Ваше мнение? – тихо шепнул на ухо королю мой учитель, когда мы столпились на лестнице.

– Подделка, – уверенно объявил Вильгельм. – Это всего лишь богемский хрусталь, мы используем подобные стекляшки для изготовления люстр и светильников. Правда, в нашем хрустале всегда есть дырка для крепления.

– Хм, но вы уверены, что это не бриллиант?

– Дорогой друг, я вырос в Богемии. Такой «бриллиант» я могу выточить из стекла сам за полчаса, своими руками!

– Что ж, тогда вопросы следует задавать не вам, – задумчиво протянул Ренар, достал из кармана носовой платок, положил его под дверью и дважды ударил электрическим разрядом из своей трости-шпаги. Платок вспыхнул.

– Будет пожар? – покорно спросил Вильгельм Тесноглидек.

– Пожа-ар! – без особого энтузиазма подхватил я.

– Пожар?! – Снизу выбежали повар и горничная, добавляя свои голоса в общий оркестр. Становилось заметно шумно.

– При угрозе огня человек бросается, не задумываясь, спасать самое ценное для него. Богач – свои сокровища, юрист – бумаги, мать – ребёнка, а что спасёт ваша супруга? – драматическим шёпотом спросил Лис и, не дожидаясь ответа, легонько пнул дверь ногой.

Нашим изумлённым взорам предстала королева Анна, вытаскивающая из-под кровати тело мёртвого хорька из «близких к природе».

– Майн либен?[6] – только и выдохнул его величество.

– Я есть защищаться, – так же честно ответила мужу её величество.

– «Не виноватая я, он сам пришёл». Классическая формулировка в подобных ситуациях, – заметил мой наставник, обернулся и, лично затоптав «угрозу пожара», попросил прислугу разойтись.

А королевской чете было предложено продолжить беседу в винных подвалах без лишних ушей и свидетелей. После недолгого размышления все помялись и согласились.

Долгий и пространный разговор, как вы понимаете, шёл на трезвую голову в мире коллекционных моравских вин. Не думаю, что каждое слово было бы вам интересно, уж чересчур много лишних деталей и пустых подробностей тут звучало.