— Это что-то изменило бы?

— Да.

— Боже, Джексон, ты что, последний праведник на земле? Это был просто секс, забудь об этом.

Она закрыла дверь у него перед носом. Эх, не зря у него было дурное предчувствие. То ли она искусно лжет, то ли просто умело избегает правды. А есть ли разница? Он привык думать, что правда — категория абсолютная, но не делает ли это из него нравственного фашиста-крохобора?

Выходя из отделения, Джексон чуть было не налетел на желтоволосую бездомную девушку. Она притаилась у стены в коридоре и что-то бормотала себе под нос, точно молитву читала. Джексону захотелось с ней поздороваться, он так часто видел ее в последнее время, что ему казалось, будто они знакомы, но он, естественно, смолчал и очень удивился, когда она заговорила с ним первая.

— Вы ж его знаете, да?

— Кого?

— Того старого толстяка.

— Тео? — догадался он.

— Ага. Он как, в норме?

— Он поправится, — ответил Джексон. Девушка зашагала к выходу из интенсивной терапии, и он добавил: — Можешь навестить его, он в приемном. Как раз часы посещений.

— Была уже. Ищу тут кое-кого.

Джексон вышел из больницы вместе с ней. Она поежилась, хотя вечер был теплый, и закурила.

— Простите, — спохватилась она и предложила сигарету Джексону.

Чиркнув зажигалкой, он заметил:

— Рано в твоем возрасте еще курить.

— А в вашем — поздно. Мне, кстати, двадцать пять, взрослая уже, дальше некуда.

Джексон не дал бы ей больше семнадцати, самое большее — восемнадцать. Она отвязала собаку от скамейки.

— Вы его друг?

— Тео? Вроде как.

Друзья ли они с Тео? Может, и друзья. А с Амелией и Джулией? Боже упаси. (Или все-таки друзья?) С Ширли Моррисон, несмотря на то что они делали под покровом тьмы позапрошлой ночью, точно не друзья.

— Да, — решил он, — я друг Тео. Меня зовут Джексон.

— Джексон, — повторила она, подыскивая ему место у себя в памяти.

Он вытащил из кармана пачку визиток — «Джексон Броуди, частный детектив» — и протянул одну ей.

— Теперь вроде твоя очередь представиться, — напомнил он.

— Лили-Роуз.

Вблизи она была меньше похожа на наркоманку, скорее на девочку, о которой не заботятся и плохо кормят. Худенькая такая, того и гляди ветром сдует. Джексону захотелось отвести Лили-Роуз в ближайшую «Пиццу-экспресс» и увидеть, как она ест. Живот у нее был выпуклый, как у голодающих африканских детей в телевизоре. Может, беременна?

— Это я его нашла, — сказала она, — в парке. «Христовы чего-то там».

— «Земли».

— С чего бы они Христовы?

— Да кто ж его знает, — пожал плечами Джексон.

— У него был приступ.

— Он сказал, кто-то дал ему ингалятор.

— Не я, — ответила Лили-Роуз, — какая-то женщина… Но теперь он в порядке? — настойчиво переспросила она.

— В полном, — ответил Джексон и вдруг понял, что разговаривает с ней так, будто она ровесница Марли. Уму непостижимо, что ей двадцать пять. — Вообще-то, не совсем в порядке. Десять лет назад у него убили дочь, и он не может об этом забыть.

— А разве о таком забывают?

Теперь Стэн Джессоп преподавал в другой школе, но жил все в том же скромном доме на две семьи, постройки тридцатых годов, что и десять лет назад. При имени «Стэн» представляешь старого огородника, но ему было всего тридцать шесть. Когда умерла Лора, Стэну Джессопу было только двадцать шесть. Двадцать шесть — это же так мало, всего на год старше Лили-Роуз, на два года моложе Эммы Дрейк (пора бы завязывать с подсчетами). На подъездной дорожке стоял потрепанный «воксхол-вектра» с детским креслом на заднем сиденье; пол в машине был усеян игрушками, обертками от конфет и прочим домашним мусором. По словам Эммы Дрейк, десять лет назад у Стэна Джессопа был один ребенок, дочь Нина, с тех пор он, похоже, обзавелся целым выводком. Сад перед домом напоминал поле битвы, орудиями в которой выступил полный ассортимент гипермаркета игрушек.

— Дети, — пожал плечами Стэн Джессоп. — Что тут поделаешь?

Джексон подумал, что для начала можно было бы прибраться, но только ответно пожал плечами, взял кружку водянистого растворимого кофе, приготовленного Стэном, и сел в гостиной. Заметив на кружке засохшие потеки, Джексон поставил ее на журнальный столик и от кофе решил воздержаться.

Эмма Дрейк сказала, что десять лет назад Стэн Джессоп был «красавчиком», и он до сих пор сохранил этакий мальчишеский шарм.

— Я расследую обстоятельства смерти Лоры Уайр, — сказал Джексон.

— Ну надо же, — отозвался Стэн с деланым безразличием, которое насторожило Джексона.

На втором этаже вопили дети, не желавшие укладываться спать, их урезонивал с нарастающей усталостью женский голос. Такие бои, видно, у них были обычным делом.

— Трое мальчишек, — сказал Стэн, как будто это все объясняло. — Все равно что укладывать спать орду варваров. Вообще-то, я должен бы помочь, — добавил он и плюхнулся на диван.

Судя по его виду, орда варваров давным-давно его победила.

— Что там насчет ее? — раздраженно спросил он.

— Кого?

— Лоры — что насчет ее? Что, расследование возобновили?

— Его не прекращали, мистер Джессоп. Я поговорил кое с кем из ее друзей. Говорят, вы были в нее влюблены.

— Влюблен? — Джексону показалось, что по лицу Стэна Джессопа пробежала тень. — Так вот почему вы здесь, потому что я был влюблен в Лору Уайр?

— Так все-таки были?

— Знаете… — Он вздохнул, подразумевая, что утруждает себя ненужными объяснениями. — Когда ты — молодой парень и оказываешься в таком положении, иногда позволяешь себе лишнего. — Он помрачнел. — Кругом эти девицы, умные, хорошенькие, гормоны у них зашкаливают, они постоянно тебя кадрят…

— На то, собственно, вы и взрослый.

— Да они же такие прошмандовки в этом возрасте, трахаются направо и налево, раздвигают ноги перед кем угодно. Не говорите мне, что вы вели бы себя по-другому. Если б вам все подали на тарелочке, что бы вы сделали?

— Я бы отказался.

— Ой, вот не надо заливать. В конце концов, вы всего лишь мужчина. — (Как там сказала Ширли? «Джексон, ты что последний праведник на земле?» Он надеялся, что не последний.) — Никто не устоял бы перед таким искушением. И вы бы не устояли.

— Устоял бы, — сказал Джексон, — потому что у меня есть дочь. Как и у вас.

Стэн Джессоп поднялся с дивана, намереваясь, вероятно, дать Джексону в морду (почему бы и нет? другие же не стесняются), но в этот момент в комнату вошла его жена и с подозрением уставилась на них обоих. Она не подходила под определение «вульгарной блондинки» («простушки»), данное Эммой Дрейк. Джинсы и футболка, темные волосы, короткая стрижка. Эмма сказала, что они с Лорой хорошо ладили, но показаний у Ким Джессоп никто не брал. (Почему?) Джексон протянул руку и сказал: