– Ну что я могу вам сказать для начала? – издалека начала Ираида Леонардовна. – В первую очередь то, что эйджел в определенном роде это научный парадокс. Они и люди (ибо с генетической точки зрения являются ближайшими нашими родственниками), и одновременно таковыми не являются, потому что их генетический набор подвергся грубому постороннему вмешательству. Кто-то хотел получить улучшенную и продвинутую версию человека разумного, которая смогла бы заселить всю Галактику, а получил то, что получил – то есть улучшенную и продвинутую версию африканского дикаря, вместо жизни в джунглях в долине реки Конго приспособленного к жизни на просторах космоса.

После этих слов наш главный доктор глубоко вздохнула, будто печалясь о судьбе наших двоюродных братьев по разуму, после чего продолжила:

– Что касается будущего этой расы, то оно печально даже при самом благоприятном нашем решении. Я тут с помощью Кандида пообщалась и с матроной Зейнал, и с некоторыми светлыми эйджел, которые находились у нее в плену – и теперь, сопоставив ее информацию с результатами своих исследований, могу сказать, что и темные, и светлые эйджел находятся на пути к полному исчезновению. Дело в том, что у них в среднем на пятьдесят девочек рождается только один мальчик, и это соотношение продолжает ухудшаться. Повторяю – это касается и тех, и других, а также сибхов и горхов, у которых острота проблемы не настолько велика. В любом случае к настоящему моменту они уже не имеют в своем составе ни одного эйджел мужского пола, и число таких кланов продолжает расти…

После этих слов среди мужской половины Совета пошел шепоток, на который Ираида Леонардовна отреагировала достаточно резко.

– Товарищи мужчины, – ткнула она пальцев в ту сторону стола, где сидела наша молодежь, – только не надо мне тут лыбиться, воображая себе гарем арабского шейха. Жизнь эйджел мужского пола совсем не похожа на сказки «Тысячи и одной ночи». Все свое существование, от рождения и до смерти, они проводят, погруженные в наркотический сон, в специальной камере-колыбели. Единственная их задача – это, не приходя в сознание, производить сперму, которая ценится буквально на вес золота. Этот наркотический сон так глубок, что они ничего не чувствуют даже во время дойки, когда специально подготовленные работницы-сибхи собирают в пробирки готовый продукт. Ведь мы, и в том числе товарищ Шевцов, должны подумать еще и о том, допускать ли продолжение этого непотребства, если кланы эйджел все-таки будут сосуществовать с людьми в рамках единой империи.

– Товарищ Шевцов, – ответил я, – говорит, что продолжения такого непотребства мы не должны допускать ни в коем случае. Пока не могу сказать ничего конкретного, но эту практику необходимо пресечь самым решительным образом, как многие другие мерзости, которые творят эйджел по самому факту своего существования.

– В таком случае, ваше величество, – ответила мне Ираида Леонардовна, – вымирание эйджел многократно ускорится, ибо принудительный отбор генетического материала для воспроизводства – это один из тех краеугольных столпов, на которых пока держится раса эйджел.

– И что же вы предлагаете, товарищ Гальперина? – спросил я, – только конкретно, без общих слов.

– Единственный путь, который я вижу, – ответила наш главный биолог, – это интеграция в наше общество в первом поколении и тотальная ассимиляция во втором и последующих поколениях. Пусть в этом случае эйджел тоже прекратят свое существование как отдельные виды, но, по крайней мере, они не вымрут, а растворятся среди нас, усилив нашу расу всеми теми полезными свойствами, которыми их наделили неведомые нам Древние…

Имперский казначей Нина Макагон скептически хмыкнула и резко сказала:

– И привнесут в нашу наследственность ту хрень, из-за которой у этих эйджел рождается так мало мальчиков? Не кажется ли вам, милейшая Ираида Леонардовна, что риск в данном случае слишком велик и не оправдывается никакими соображениями гуманности или возможными выгодами в виде некоторого увеличения среднего IQ…

– Вы, любезная Нина Семеновна, – парировала Гальперина, – совсем не разбираетесь в сути обсуждаемого вопроса. Дело в том, что если перестать искусственно поддерживать размножение эйджел, то естественный отбор поколение за поколением будет вымывать из нашего генетического поля все привнесенные эйджел негативные факторы, в то же время также поэтапно усиливая позитивные свойства. Надо будет только немного потерпеть, примерно так лет двести-триста – и потом мы получим человеческую расу, улучшенную положительными качествами эйджел и лишенную их недостатков.

– Хорошо, – кивнула Нина Макагон, – возможно, оно так и будет. Но, как я думаю, в итоге получится так, что эти положительные качества распределятся в социуме крайне неравномерно. На самом верху у нас будут графы, у которых в жилах будет течь максимальное количество крови эйджел, а пеонами окажутся исключительно чистокровные люди.

– Нина Семеновна, – сказал я, прервав свое олимпийское созерцание, – мы думаем, что добиться такого действительно малоприятного расслоения можно только в том случае, если в верхах будет установлена строгая экзогамия, по образцу европейской и российской аристократии и дворянства, которые крайне неохотно допускали браки с представителями низших сословий. Именно по этой причине они достаточно быстро выродились, и мы, однозначно, не собираемся повторять их ошибок. Главное не то, какая у человека кровь, главное, какие истины он впитал вместе с молоком матери, а также узнал от приятелей на игровой площадке и у учителя в школе. Так вам понятно?

Ответом моей отповеди было молчание со стороны Нины Семеновны, одобрительный взгляд Ираиды Леонардовны и нетерпеливое похмыкивание от всех остальных, которым этот вопрос казался не стоящим и выеденного яйца. Да они хоть сейчас, в крайнем случае, завтра лично примут участие в этой самой ассимиляции, тем более что хвост, коготки и темный цвет шкурки придают ассимилируемым особое обаяние.

Выждав положенную паузу и не дождавшись от своих графов больше никакой вербальной реакции, я официальным тоном произнес:

– Итак, ставлю на голосование Совета Графов предложение графини Гальпериной о тотальной ассимиляции расы эйджел и запрете на искусственные ограничения этого процесса. Пять минут на размышления, время пошло.

Казалось бы, пять минут – не такое уж большое время, но либо у человека с самого начала есть какое-то мнение по обсуждаемому вопросу, либо его нет, и тогда при голосовании он воздерживается. Вот если воздержавшихся будет больше, чем проголосовавших за и против, тогда решение передается на усмотрение императора – то есть мое (это в срочных случаях). В несрочных же случаях решение вопроса откладывается на некоторый срок, необходимый для проведения самой широкой дискуссии, в ходе которой у всех ее участников должно быть выработано определенное мнение по обсуждаемому вопросу.

Но в этот раз все было значительно проще. Из девятнадцати членов Совета, включая заочно присутствующую Лиут, двое воздержались, а остальные проголосовали «За». Воздержалась Нина Макагон, которая не стала голосовать «против», и я, потому что так требует традиция. Если вопрос не стоит ребром, то император при голосовании обычно воздерживается. Теперь ассимиляции эйджел быть – а следовательно, у нас с императрицей Викой появляется еще одна морока. Надо будет вызывать к себе матрону Зейнал и провести с ней серьезный разговор о жизни и смерти. Но вот тут могут быть варианты. Темные эйджел слывут существами своевольными, и Зейнал вполне может отказаться даже от того предложения, от которого ей нельзя отказываться ни в коем случае. Но я думаю, что ассимилировать темных эйджел можно будет и без согласия самих ассимилируемых.