Толпа вокруг становится плотнее – каждому хочется посмотреть поближе, все выкрикивают наши имена и хохочут. Пара девчонок просит у меня автограф, а их парни подхватывают меня и начинают качать, пока Иэн не отбивает меня у них.

Я точно окаменела. Как они могут себя вести так – будто они нас знают? В голове не укладывается! Пока я тряслась за свою жизнь двумя этажами выше, для них тут мы были всего лишь еще одним развлечением.

Иэн и Сидни пытаются тащить меня к выходу, но я стряхиваю их руки и начинаю пробиваться к диджею сквозь толпу и крики «Эй, Ви!» На экранах у нас над головами теперь показывают клип: Иэн в отдельной комнате смотрит какое-то зернистое видео. Все, что я успеваю различить – высокий мужчина бьет маленького мальчика по щеке и тащит к пикапу. Неужели кто-то снимал такое на домашнее видео? Кадр меняется, и я снова вижу Иэна: он один в этой комнате, и видно, что он потрясен до глубины души. Неудивительно, что все его призы были посвящены бегству. Я поворачиваюсь и смотрю в глаза реальному Иэну.

– Этот маленький мальчик ведь был не ты, да?

Он трясет головой.

– Запросто мог быть и я.

Диджей приветствует нас широкой улыбкой.

– Народ, у нас сегодня VIP-гости! – говорит он в микрофон.

VIP, ага, конечно. Я беру микрофон и прошу его выключить музыку. Я вроде как знаменитость, поэтому он не возражает. Толпа поворачивается к нам, кто-то все еще пританцовывает под музыку у себя в голове.

Я столько раз помогала на разных представлениях, что с микрофоном у меня не должно быть никаких проблем. Но все-таки мне немного неловко. Я дую в микрофон, убедиться, что он включен, и говорю:

– Привет, я – Ви.

– Привет, девчонка! – раздаются отдельные крики в ответ.

Я указываю на экран:

– Вы только что видели, как я играла в НЕРВ. Наверное, вы думали, что это такой интересный способ выиграть крутые призы. Но правда такова: мы там, наверху, чуть не погибли. Игра идет по-настоящему. Не подписывайтесь на отбор! Не смотрите игру в следующем месяце! И вообще никогда.

Несколько человек отваливают к бару выпить и поболтать. Остальные пялятся на меня, кто-то ухмыляется, кто-то шепчет что-то на ухо своим приятелям, кто-то просто ничего не понял. Я узнаю женщину со стоянки у боулинга, ту, с рыжими кудрями. Тогда она была на нашей стороне. Может, ей удастся заставить своих друзей нас послушать. Но она достает камеру и нацеливает на меня. И все вокруг делают то же самое. Комната превращается в озеро колышущихся в воздухе рук, сжимающих телефоны, выбирающих ракурс получше.

Меня могли тут убить, а они снимают меня на телефон? Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не швырнуть в них микрофоном или не заплакать. В эту секунду мне кажется: миф о том, что каждый раз, как тебя фотографируют, у тебя крадут частичку души, – это самая настоящая правда. Я буквально ощущаю, как сотни маленьких всевидящих линз высасывают из меня жизнь, желая – всего-навсего! – запечатлеть мой страх, мой гнев, мои реакции. И я просто стою и туплю, и внутри у меня абсолютно пусто.

Диджей опять врубает музыку, и, когда Иэн с Сидни подталкивают меня вперед, я больше не спорю. Мы еле пробиваемся сквозь толпу – все орут, требуют рассказать про испытания, дать наши телефоны, наши адреса в Сети, улыбку для еще одного фото или видео. Люди дергают меня за пиджак, хватают за руки, даже гладят по голове, будто я пудель. Внезапно ноги мои отрываются от пола, и меня несет над бурным морем Зрителей. Я отбиваюсь, кричу, чтобы меня отпустили, и, наконец, с грохотом падаю на пол. Какой-то парень, потирая подбородок, куда я только что его стукнула, называет меня «сукой отмороженной».

Сколько раз за сегодня я это слышала? Да какая теперь разница.

Иэн находит меня среди этого хаоса и тянет за собой. Когда мы уже почти у выхода, двери широко открываются, и входят двое полицейских, спрашивая, где менеджер. Еще десять минут назад я бы все отдала, чтобы их увидеть, но сейчас сама мысль о том, что придется провести в этом зоопарке еще секунду, просто невыносима. Наверху ведь никого уже нет, верно? А если даже и есть, они наверняка просто допивают пиво. И все же надо отдать им хотя бы права нервовского спонсора и пистолет. Я сую руку в карман и, к крайнему моему удивлению, обнаруживаю, что и то, и другое исчезло. Они что, выпали? Или это НЕРВ подстроил, чтобы меня обокрали? Меня начинает колотить при мысли о том, что эти уроды даже сейчас контролируют ситуацию. Что, эти полицейские тоже у них на побегушках?

Должно быть, Сидни с Иэном думают примерно так же, потому что мы, не задерживаясь, вываливаемся на улицу, где дико холодно, и, пригнув головы, спешим на парковку для VIP. К моему удивлению, у «Вольво» Иэна никто шины не проколол. Но отсутствие машины Томми меня совершенно не удивляет.

Сидни приехала сюда с Томми, а раз он сбежал, она тоже забирается в «Вольво». Ведь даже если бы она приехала сюда сама, вряд ли ей хочется сейчас остаться одной.

Я чувствую себя одинокой больше, чем когда-либо. Наверное, тысячи людей смотрели на нас сегодня вечером, и большинству даже в голову не приходило, что игроки – настоящие, живые люди.

Какой-то Зритель бежит за машиной и стучит в окно, умоляя об еще одном снимке. Я мотаю головой и отвожу взгляд. Он орет сквозь стекло:

– Да кто ты вообще такая?!

Понятия не имею.

Иэн совершает маневр, чтобы уйти от преследования и сбросить с хвоста пару особо упертых Зрителей, а потом мы просто едем в молчании. Даже Сидни, похоже, занята какой-то внутренней борьбой – забилась в угол заднего сиденья, руки скрещены на груди. Может, она ругает себя за то, что позволила Томми втянуть ее в игру? Позволила надуть себя – и это при том, как здорово она разбирается в людях? Кстати, о людях и разборках… Мне еще предстоит окончательно убедиться насчет Иэна. Я, конечно, не верю, что он работает на НЕРВ или что он – какой-нибудь интернет-эксгибиционист. Но могу ли я доверять собственной вере в людей?

Я кошусь на него:

– Скажи, как ты смог позволить себе частную школу?

Он удивленно смотрит на меня, но потом кивает, как будто сообразил, почему я спросила.

– Стипендия. А еще я доставил кучу пицц. Круто, да?

Я глажу его руку:

– Мне жаль, что ты так и не выиграл себе свободу.

– К черту! Если игрокам раздают оружие, это, наверное, не такая игра, которая тебя когда-нибудь отпустит.

Сидни покашливает. Я оборачиваюсь к ней и вижу, как она быстро показывает пальцами: «Он надежный».

Что-то говорит мне, что она права. Все, что Иэн сегодня сделал, доказывает, что он – классный парень. Но что, если все это было ради шоу? Что, если его настоящим заданием было разбить мне сердце, как сказал Томми?

У меня болит голова. Надо бы родителям позвонить, но все, чего мне сейчас хочется, – закрыться, замкнуться в себе, как-то восстановить личное пространство, которое я потеряла. Оставшуюся часть пути мы проделываем в молчании, пока не добираемся до дома Сидни.