Я припала к смотровой щели:

— Господин Варий!

Старик не шелохнулся — не слышал. Наверняка здесь все было оборудовано так, чтобы ни единая малость не могла выдать соглядатая за стеной. Казалось, разговор с Невием вымотал Вария. Наверное, теперь он уже не играл — возраст есть возраст. От него не скрыться, будь ты хоть трижды высокородный.

— Господин Варий!

Я стукнула ладонями в стену. Легонько. Но и это не возымело никакого результата. Я осмелилась крикнуть громче, но итог был тот же. Я стояла и смотрела, как старик снова и снова пьет кофе.

Теперь становилось страшно. Я чувствовала себя замурованной, похороненной заживо. С каждой минутой мне все сильнее казалось, что я уже никогда не выйду отсюда. Старик забыл. Но я уже не исключала и мысль о намеренности, и от этого делалось еще страшнее. Я просто не понимала, что у него на уме. У меня совсем не было опыта в подобных играх. Как различить, где правда, а где ложь? Я ощущала себя беспомощным ребенком, которого водят за руку.

Я стукнула в стену со всей силы, на которую только была способна, кулаком:

— Господин Варий!

По ребру ладони разлилась тупая боль, сменившаяся дребезжащим покалыванием. Я зашипела сквозь сжатые зубы. Но Варий по-прежнему невозмутимо цедил кофе. Проклятая шаль лежала на столе розовым облаком. Я оставила глупые бесполезные попытки, прижалась к камню щекой, глядя в щель. Глаза защипало, но было уже все равно. Слезы — единственное, что мне оставалось.

Я заметила, что старик поднял голову, смотрел на открывающуюся дверь, в которой вновь показался… Невий. Он улыбнулся, направился к Варию:

— Простите, дядя. Вы так меня заболтали, что я не услышал от вас самое главное. Пришлось вернуться. Так вы исполните мою невинную просьбу?

— Утруждать ноги из-за такой мелочи, — Варий устало улыбался. — Ты мог связаться по галавизору.

— Я не успел выйти на парковку. Вернуться — всего лишь знак уважения.

Варий кивал, довольно прикрывая глаза:

— Я постараюсь сделать все, что от меня зависит. Обещаю, мой выбор падет на самую глупую из возможных. Ни о чем не беспокойся, мой мальчик.

Они вновь обнялись на прощание, и Невий, наконец, скрылся за дверью.

Теперь старик выпрямился. Стал выше, моложе, значимее. Он решительно направился в мой угол, и я с ликованием вышла на свет.

Варий внимательно посмотрел на меня:

— Увы, ты не должна была все это слышать.

— Господин Варий, откуда вы знали? Откуда знали, что он вернется?

Старик лишь усмехнулся:

— Мальчишка любуется собой больше, чем нужно. А это верный признак провала. К счастью, он еще слишком молод, чтобы это понять. Его поступки еще можно предугадать. Но он неизбежно повзрослеет. И обставит нас обоих: и меня, и даже Луция Тенала. И я бы рад видеть в этом одно только благо… но…

— Ведь он все понял?

Варий кивнул:

— Несомненно. Он точно знает, что ты здесь.

— И что теперь?

— Ничего. В моем доме ты в полной безопасности. Но я больше не хочу, чтобы ты выходила из своих покоев. До возвращения Квинта. Дальше — ему решать, как поступить.

Теперь я была избавлена от повинности проводить вечера с высокородным Варием. И мы с Гаар проводили их вместе, любили смотреть, как смеркается в саду. Шаль я больше не надевала, и Гаар запретила. Теперь эта невесомая ткань выглядела едва ли не угрозой. Напоминанием. Я никак не могла простить себе, что оставила ее в кресле. Я свернула ее и убрала в дальний угол, чтобы не попадалась на глаза. Теперь все мысли были о том, чтобы скорее вернулся Квинт. Я умоляла об этом вселенную, глядя в ночное небо.

Кажется, вселенная услышала. Внутри все запело, когда однажды утром на пороге моих покоев появился Донсон Фальк. Но при едином взгляде на него в груди тут же поселилась тревога.

Донсон Фальк казался напряженным, каким-то серым. Будто утратил краски. Впрочем, он и прежде ими не блистал. Казалось, худые щеки ввалились еще больше, а лицо вытянулось, заострилось. Я сама не поняла, почему это так озаботило меня. Может, он болен? Ведь у него тоже может болеть голова, как у всех остальных, или желудок. Когда болела голова у высокородного Вария, тот казался едва ли не зеленым, я видела. Но я сочла некорректным спрашивать управляющего. Не хватало только поставить его в неловкое положение. Да и какое мне дело, с каким лицом он явился. Самое главное — зачем. Я, конечно, сразу догадалась, но боялась радоваться раньше времени. Если бы мои догадки не оправдались — я бы очень расстроилась. Наверное, до слез.

Донсон сделал несколько шагов:

— Собирайся, Лелия, господин ждет тебя.

Я не сдержала счастливой улыбки, едва не закружилась от радости: наконец-то! Не скажу, что в доме Вария мне было плохо, но мое место было не здесь, не рядом с высокородным стариком. Теперь я точно знала, где мое место. С кем. Я знала, где мой дом, и очень хотела вернуться. Я сумела отчетливо понять это только здесь. Квинт обещал больше не уезжать. И он очень редко пил кофе!

Я с готовностью кивнула:

— Я готова, господин управляющий. У меня нет личных вещей, мне нечего собирать. Только позову Гаар. Разве что… — я посмотрела на свое нежно-лиловое платье. — Платье…

— Можешь оставить.

Я нашла Гаар на террасе. Услышав новость, она взяла меня за руки, тихонько сжала:

— Теперь все будет хорошо. Вот увидишь. Молодой господин больше ничего не сможет сделать. Все будет хорошо.

Мы вышли из покоев в галерею. Донсон Фальк шагал впереди, как и положено по статусу. Мы с Гаар семенили следом. Мне вдруг показалось, что нехорошо уходить просто так, не поблагодарив господина Вария за гостеприимство. Даже если ему это и не нужно. Мне очень хотелось это сделать. Я остановилась:

— Господин Донсон.

Тот обернулся:

— Что случилось?

Я покачала головой:

— Ничего. Просто я хотела бы попрощаться с господином Варием и поблагодарить его за гостеприимство. За все поблагодарить…

Фальк покачал головой:

— Это лишнее. Тем более, господина Вария нет в доме.

— А где он?

— Господа не отчитываются в своих делах, — казалось, управляющий раздражался.

Я расстроилась. Правда. Посмотрела на Фалька:

— Разве я могу уехать в отсутствие господина Вария? Это правильно?

— Ты принадлежишь тотусу своего господина, не господина Вария. Поэтому поедешь тогда, когда велят.

— Может, он уже вернулся?

Сама не понимала, откуда во мне взялось это глупое упрямство. Но я ощущала какую-то потребность попрощаться со стариком, поблагодарить. Но Донсона это не радовало. Он поджал тонкие губы, подцепил полу темной мантии: