— Ее отпустили всего на один день, сержант. Я как раз везу ее обратно в Белльвью.[64]— Майк вышел из машины переговорить с сержантом с глазу на глаз. Когда тот ушел, он скользнул на сиденье рядом со мной и захлопнул дверцу. — Хочешь, чтобы люди думали, будто ты сбрендила? Просто какие-то ребята с Лонг-Айленда возвращались на машине с гулянки и немного пошалили. Не надо искать себе дело во всех странных вещах, которые происходят на свете.

Майк пригладил свою густую черную шевелюру — верный признак того, что он нервничает сильнее, чем хотел показать. Майк верил в случайность не больше моего.

— Они скинут мне на пейджер, если найдут придурков с дробовиками. Но, на мой взгляд, когда позвонили в службу спасения, таинственный стрелок уже смылся с моста.

К машине подошли двое полицейских и спросили, куда нас отвезти.

— Давай поедем ко мне домой и встретимся с Мерсером. — Это неожиданное событие отняло больше часа нашего времени. — Я хочу переодеться для ужина, во что-нибудь чистое и без осколков. Умыться, руки помыть, наконец.

— И немножко надушиться, Куп. Когда я дышал тебе в затылок, ты пахла не так уж сладко.

Мерсер уже ждал нас в холле моего дома. Я направилась к нему, чтобы поздороваться, но меня остановил швейцар.

— Мисс Купер, управляющий просил передать, что ваше окно еще не заменили. Стекольщик, с которым у них контракт, сейчас в отпуске, так что починят не раньше второго января. Это ничего?

Похоже, выбора у меня не было.

— Буду признательна, если окно сделают как можно быстрее.

Поднимаясь на лифте, мы рассказали Мерсеру историю нашей печальной поездки по канатной дороге. Возможно, дело в том, что на него самого недавно напали, но когда я оставила их в гостиной, Мерсер убеждал Майка, чтобы мы заставили полицейских установить личности стрелявших.

Несмотря на брезент в пустой оконной раме, в квартире оказалось не теплее, чем в холодильнике. Я переоделась, собрала вещи, которые решила взять с собой на выходные в квартиру Джейка, и, вернувшись к Майку с Мерсером, застала их в кабинете за разливанием выпивки. Все двери были плотно закрыты в попытке сохранить тепло.

— За наше собственное маленькое Рождество. Похоже, это последнее Рождество нашего трио без его вторых половин, супругов и отпрысков. Это меня просто с ума сводит. — Майк поднял бокал, и мы чокнулись. — Жаль, что сегодня у тебя не было этой штуки на груди. Ну, той, что подарил Джейк, знаешь, Мерсер? Она, наверное, не хуже криптонита. Может, растопила бы эту картечь прямо на месте. Нам, конечно, до тебя далеко, но у нас тоже есть кое-какие безделушки…

Майк замолчал на полуслове и, нажав кнопку на телевизионном пульте, включил звук. Алекс Требек объявил, что категория третьего раунда — музыка, а тема — «Оскары».

— Сколько, ребята?

Мы с Мерсером обменялись хитрыми улыбками. В некоторых категориях у нас не было ни шанса против Майка, зато в кино мы могли дать отпор любому.

— Пятьдесят.

— Играем, — сказала я Мерсеру.

Майк колебался.

— Наверное, какая-нибудь тупая песенка из диснеевского фильма. Давайте лучше двадцать.

Мерсер настаивал, и Майк уступил.

— Вот музыка, — сказал Требек. Проиграли вступительный фрагмент к песне, и «Мэйн Ингридиент»[65]пропела первые строчки «Все любят подурачиться». Мерсер схватил меня за руку и, пока Требек давал подсказку, пустился со мной в пляс.

— Сегодняшний вопрос таков: оскароносный актер, чей отец был солистом этой группы.

Мы с Мерсером закружились вокруг Майка, и тот запротестовал.

— В этой категории голову можно сломать. За что этот парень получил награду?

Мы с Мерсером ответили хором:

— Актер второго плана.

— Разделим выигрыш пополам, мисс Купер?

Майк, как и три участника в телевизоре, не знал правильного ответа.

— Это нечестно. Вы оба знаете о мотауне больше, чем я — о Гражданской войне.

Мерсер сказал, что вопрос был: «Кто такой Куба Гудинг-младший?»[66]

— А теперь, — продолжал он, поворачиваясь к Майку, — покажите нам деньги, мистер Чэпмен.

Мы взяли у Чэпмена по двадцать пять долларов и начали разворачивать подарки.

— Это для вас, детектив Уоллес, — сказала я, передав ему сверток. Мерсер разорвал подарочную бумагу, поднял крышку коробки и, увидев фотографию в антикварной серебряной рамке, улыбнулся. Я попросила мэра лично надписать фотографию, на которой был он сам, Мерсер и его отец. Снимок сделали в Сити-Холле, на церемонии награждения Мерсера за расследование убийства известного торговца произведениями искусства. Тогда он только встал с инвалидной коляски и начал ходить самостоятельно. Остальное можно было понять по выражению лица Спенсера.

Затем я вручила Майку полное собрание фильмов Альфреда Хичкока вместе с годовыми сертификатами в ближайший к нему кинотеатр, на два билета ежемесячно.

Еще я выдала обоим по расписке, гарантирующей оплату билетов на самолет до Виньярд, а также ужина в «Оутермост» и «Бич Плам Иннс», чтобы мы вместе могли поехать туда весной на выходные.

Для меня у них оказался целый мешок сюрпризов, включая маленькую красную куклу-вуду по имени Пэт Маккинни с набором иголок. Я получила полное собрание компакт-дисков Смоки Робинсона,[67]плюс они умудрились уговорить Дерека Джетера и Энди Петтитта[68]подписать мне приглашение в дагаут[69]после первой игры сезона на стадионе «Янки», на которую у нас всех были билеты.

Последняя коробочка оказалась совсем крошечной, Она была завернута в блестящую золотую фольгу и перевязана белой лентой. На карточке значилось: «Нашему любимому напарнику». Внутри лежали запонки — два миниатюрных сине-золотых полицейских значка. На одной стоял номер Майка, а на другой — Мерсера. Я взяла блузку с французскими манжетами, которую обычно носила с блейзером и джинсами, сняла с рукавов шелковые темно-синие банты и вместо них приколола свой подарок.